Последняя заря

– Как?

Ингеру, разумеется, была известна сага о жизни его прославленного дяди, но сейчас он не мог сообразить, на что Свен намекает.

– Я вам расскажу, добрые люди, – усмехнулся Свен, подражая сказителю. – Правил в Ругаланде конунг по имени Сульки. Был он женат на женщине по имени Торлауг дочь Харальда, родом из Вика. Однажды пришла весть, что умер Харальд, отец Торлауг, и пришлось Сульки ехать в Вик, чтобы заняться делами наследства. Жена его попросилась поехать с ним. Сульки не хотел брать ее с собой, потому что она ждала ребенка, но она сказала, что поездки этой желает больше всего на свете, и он согласился. Поехали они на двух кораблях и прибыли к местности, которая называлась Берурьодр. В это время у Торлауг начались схватки, и она попросила, чтобы корабли пристали к берегу…

Стояла тишина, все в гриднице, позабыв про Царьград и товары, ловили каждое слово Свена. Многие знали повесть о жизни Ельга Вещего, но оказалось, что она еще ближе к сегодняшнему дню, чем все думали.

– В тех краях жил человек по имени Ингъяльд. У него была жена и сын по имени Асмунд, красивый мальчик, подававший большие надежды. В ту пору ему было три года…

Десятки взглядов устремились на того Асмунда, который стоял рядом с Свеном. Лицо его было невозмутимо, но сквозь это спокойствие просачивалось жестокое волнение.

– Ингъяльд хорошо принял Сульки с женой, ей оказали помощь, и она родила мальчика. Когда Сульки собрался уезжать, Ингъяльд попросил у него награду, и Сульки предложил выбрать, что он пожелает. Ингъяльд попросил стать воспитателем его ребенка, и на это Сульки согласился. Сын Сульки рос у Ингъяльда, и сын Ингъяльда, Асмунд, был его товарищем во всем. Они почти никогда не разлучались и заключили побратимство…

Свен замолчал, давая всем осмыслить услышанное, потом посмотрел на Асмунда:

– Ну, поведай этим добрым людям, как все это касается тебя?

– Асмунд сын Ингъяльда не разлучался с Хельги до самой своей смерти. Он погиб в Ирландии, и чтобы отмстить за него, Хельги убил четырех человек – отца и троих его сыновей, а сестра их стала его женой. Вместо выкупа она дала ему волшебную рубашку, в которой Хельги не брали стрелы, но он сказал, что предпочел бы отказаться от всех своих сокровищ, если бы можно было получить обратно живого Асмунда. К счастью, Асмунд успел жениться, и уже после его смерти у его жены родился сын. Его назвали Оддом. Он, когда вырос, отыскал Хельги и предложил ему свою службу. Одд погиб на Восточном пути, когда Хельги воевал с другими конунгами за свои будущие владения, но у него тоже был сын. Это я. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, моя бабка, Уннхейд, сказала, что пришло время и мне послужить самому лучшему конунгу, какого знал наш род. Это было семнадцать лет назад, Хельги тогда уже правил в Киеве. Я приехал к нему, и он хорошо меня принял, как внука своего побратима.

Еще до того как рассказ закончился, Ельга смекнула, к чему дело идет. Повесть о том, как Ельг раздобыл первую жену и волшебную рубашку, она знала от самого отца, но его побратим Асмунд погиб перед этим, и она почти забыла об отцовском друге детства, сопровождавшем только начало этой длинной саги. Зато она помнила, что с самого начала Ельг обращался с юным Асмундом почти по-родственному, явно выделяя среди множества мужей и отроков, желавших ему служить… И один из его старших сыновей, ее сводных братьев, звался Асмундом! Тот Асмунд погиб задолго до рождения Ельги и она вспоминала о нем только тогда, когда поминали умерших, но ведь это имя было выбрано отцом не случайно.

Ельга не поднимала глаз, опасаясь, что сияние их озарит всю гридницу и выдаст ее восторг. Асмунд не был равен ей происхождением, но его дед был побратимом ее отца, а значит, сам Ельг признавал этот род за ровню. Пусть лишь тогда, когда сам был сыном одного из мелких конунгов Северного Пути, но прошлого не изменить, побратимство заключается навсегда. А ни тот старый Асмунд, ни его потомки ничем не запятнали своего имени и остались достойны этой чести.

Кое в чем Асмунд оказался даже лучше Свена – он ведь родился в законном браке.

Среди потрясенного молчания Асмунд поднял глаза на Ингера. Потом глянул на Ратислава – искоса и немного пренебрежительно, будто спрашивая: чем ты можешь ответить? Тот молчал, лицо его было бледно от негодования на судьбу. Узнав от Вуефаста, что цесарь не женится на Ельге, он посчитал свое дело почти сделанным – и вдруг такое препятствие!

– Я не допущу этого! – вдруг раздался хриплый от волнения женский голос.

Будто разгневанная суденица ворвалась туда, где ее не ждали…

Ельга обернулась и увидела Прекрасу. Бледная как смерть, та сделала несколько шагов вперед.

– Пусть бы там… это ничего не значит! – задыхаясь, выговорила княгиня. – Ратислав… будет кормильцем нашего сына. Мы с князем так решили. Только он один может взять в жены сестру князя, названную мать… моего сына. Никто другой. Я не позволю. Мы не допустим… – Она взглянула на Ингера, призывая поддержать ее, хотя и без того говорила с непривычной решимостью. – Она выйдет на Ратислава… или ни за кого.