Последняя жемчужина

– Но сейчас я должна заняться своими посетителями. Потом мы с Родой будем подменять друг друга время от времени, но я закрою магазин пораньше, обещаю тебе. Я могу совмещать обязанности хозяйки магазина и матери, но о том, что у меня родилась дочь, не нужно знать никому до тех пор, пока мы не сможем вывезти ее на чистый, свежий воздух. Я не стану травить ее крошечные легкие дымом и сажей наших улиц.

– Ты с ума сошла, девочка моя! А если у тебя откроется кровотечение, нам придется хоронить двоих?

– А как же женщины с фабрики, которые и дня не смеют пропустить, чтобы отдохнуть после родов? Я буду осторожна. Прошу тебя, пока никому не говори, что было этой ночью. Пойди в аптеку и спроси там совета. До того момента, как у меня появится молоко, нужно позаботиться, чтобы у нее всегда было свежее из молочного магазина.

– Она не сможет сосать.

– Посмотрим. Я найду возможность сохранить ей жизнь. Да, кстати, ее имя – Кэтлин Пёрл Костелло, но мы будем звать ее Пёрл[23].

54

Маскатин, 1890 год

Когда весной 1890 года Джем Бейли взял на руки своего новорожденного сына-первенца, он благодарил судьбу за подарок, лучше которого она не смогла бы ему преподнести. Малыш появился на свет с копной черных волос на голове и явно здоровыми легкими. Эффи в изнеможении лежала на кровати после долгих трудных родов, моля Бога, чтобы новорожденный был безупречен во всех отношениях. Ей помогали няня и Марселла, которые прописали ей постельный режим как минимум на две недели для восстановления сил после всего пережитого.

Джема изгнали в местный отель, где он отметил рождение первенца многократными возлияниями. Он дал сыну имя Хэмиш – на диалекте жителей шотландского нагорья то же, что и Джеймс. Второе имя у него будет Аллистер, чтобы сделать приятное родным Эффи.

– Вот и появилось новое поколение нашего семейства, Джем. Теперь ты захочешь повезти его домой, в Шотландию, чтобы показать ему Тэй. Там ведь все началось, не так ли? – сказал Джейк, со смехом подделывая шотландский акцент и попивая свой бурбон.

– Может, как-нибудь потом, но сначала мы должны позаботиться о бизнесе, который он унаследует после меня. А вы собираетесь участвовать в этом новом предприятии по производству пуговиц?

– Разумеется, если только старик Бёппль посвятит нас в свои секреты. Он не очень-то откровенничает, но я вижу, что возможно извлечь выгоду, используя пустые ракушки.

– У него есть маленькая мастерская, но он планирует на ее основе построить настоящую фабрику. Все начинается с малого, большие дубы вырастают из желудей, – прибавил Джем. – Лучше занять свое место в этом бизнесе в самом начале.

Джем полагал, что такое предприятие позволит городу развиваться после того, как отсюда уйдет лесопильное производство. Маскатин менялся на глазах. Ходили слухи, что Хайнц[24] собирается строить на берегу реки консервный завод. На плодородных почвах в низинах вокруг Маскатина создавалось множество прекрасных овощеводческих хозяйств. Колесные пароходы все также везли туристов вверх по реке на прогулки, а железнодорожное сообщение уже было должным образом налажено. Растущие как на дрожжах общественные здания были еще одним свидетельством того, что Маскатин – процветающий город. Все предвещало стремительное развитие во всех сферах жизни.

Позже он стоял, любуясь своим лежащим в колыбели сыном, укутанным в кружевные пеленки. Теперь его семья стала полной. Жена не ожидала, что так скоро станет матерью. Она поняла, что беременна, сразу после незабываемого медового месяца, проведенного в Вашингтоне. Поселившись в отеле «Уиллард» на Пенсильвания-авеню, они бродили вокруг великолепных зданий Капитолия, съездили на побережье. В первый раз они остались наедине, и он наслаждался ее щебетанием и радовался вместе с ней, когда она покупала подарки родным.

Однажды он поймал себя на мысли, что ему интересно, как поживает Грета в своем родном городе, но тут же эту мысль от себя отогнал. Марта, должно быть, знает, как у Греты обстоят дела, так как продолжает переписываться с девочкой-сиротой, но он никогда ее не расспрашивал, а сама она на эту тему не заговаривала. Он взглянул на их свадебный портрет, стоявший в серебряной рамке на прикроватном столике, с трудом узнавая себя в черном сюртуке и шелковом цилиндре. Эффи в подвенечном платье была прекрасна, как принцесса. Как на его вкус, эти будто восковые кружевные цветы, окаймляющие фату, были аляповатыми. Туфли ее были усеяны серебряными бусинами. На ее шее была нить жемчуга, которую Марта отдала невесте вместе с приданым, когда помогала ей одеваться. Марселла сердито поджала губы, видя такое пренебрежение ее желаниями, но никто не заметил некоторой натянутости между нею и зятем, и она ни единым словом не выразила своего недовольства.