Последняя жемчужина

– Не наше это дело – сообщать ему, что у него есть дочь, так ведь? – сказала Рода, глядя ей прямо в глаза. – Она ведь дочь Джеймса?

Грета неохотно кивнула.

– И что из этого следует? Перси моя, она член моей семьи. Я вдова. Это все, что нужно знать всем остальным.

– Но это несправедливо! Он бы обрадовался, если бы узнал, что у него есть еще и маленькая дочь. Он теперь очень богат, – прибавила Рода.

– Вы, квакеры, только и думаете, что о деньгах и об успехе, не так ли? Я тоже успешна.

– Разумеется, вы успешны, но Пёрл считает, что ее папа умер. Когда-то ей нужно будет рассказать правду…

– Что, собственно, происходит? Это мое личное дело, тебя это не касается. У тебя теперь есть муж, о нем и думай. А меня, пожалуйста, не учи, как я должна поступать.

Грета со стуком поставила чашку на блюдце, расплескав ее содержимое на скатерть.

– Мы только хотели, чтобы вы знали, что мы знаем, больше ничего. Но если бы вы увидели маленького Хэмиша…

– Хорошо, теперь я знаю, что вы знаете, но я никогда не увижу его сына, не так ли?

– Но нет ничего тайного, что не стало бы явным.

– Прекрати читать мне мораль, Рода, тебе это не пристало!

– Это нечестно. До сих пор я молчала, но как я могу оставаться в стороне и позволить причинить вред тому, кого я люблю? Отвергнув ложь, мы должны говорить истину ближнему своему…

– Рода, ты читаешь мне проповедь? Ты даже не представляешь себе, как тяжело мне было уезжать тогда, но выбора у меня не было, и я не знала, что в положении, пока мы не вернулись домой. Могла ли я расстроить их свадьбу, заявив свои права на него? Я полагала, что нужно оставить все как есть, и, если уж ты хочешь знать правду, то я тебе скажу еще кое-что. Перси бы не появилась на свет, если бы ты тогда не заболела. Ты ведь была при смерти, и Джем пришел утешить меня. Он приходил ко мне, пока ты была в больнице. Так-то вот.

Ее сердце учащенно забилось при воспоминании об их встречах.

– И, возможно, мы бы не были сейчас здесь, если бы он оставил Эффи, но он сделал свой выбор, и выбор этот был не в мою пользу. Я лучше пойду, пока не наговорила еще чего-нибудь, о чем потом пожалею, – прибавила она, помолчав.

– Я бы не хотела, чтобы мы ссорились. Я вам стольким обязана!

– Ты мне ничем не обязана. Все это я делала не только для тебя, но и для себя тоже. Идем, Перси! – крикнула она в раскрытые стеклянные двери, ведущие в сад. – Нам пора домой.

– Что, уже пора? – недовольно переспросила подошедшая Перси.

– Раз я сказала пора, значит пора.

Грета была не в том настроении, чтобы выслушивать пререкания.

– Пожалуйста, не надо плохо расставаться! – взмолилась Рода. – Я не хотела вас обидеть.

– Но ты обидела, так что тебе придется с этим жить.

Грета злилась, ожидая конный трамвай, Перси дулась, было жарко и душно. В голове у нее вертелись мысли о молодой жене Джема, чья жизнь оборвалась так рано, и об оставленном ею маленьком ребенке. Грета никогда не желала ей зла, или желала? Не ревновала ли она Джема к его более богатой, миловидной и такой юной жене? Уместны ли будут ее соболезнования, выраженные в письме? Может, ей следует возобновить с ним дружбу с перспективой на… Она одернула себя. С какой перспективой? Стоит ли его искушать известием о его дочери? Может, вложить в письмо фото Перси, чтобы он увидел сходство с его сыном, сходство столь очевидное, что даже Блейки были им поражены? Теперь вот она разругалась со своей дорогой помощницей. Как она может быть такой неблагодарной? Что с ней происходит в последнее время?

Как будто чтобы ей досадить еще больше, неделя началась с неприятностей. Тротуары Йорка раскалились от зноя, вонь с реки наполнила узкие улочки, в результате покупателей стало совсем мало. Гордость не позволяла Грете послать Родабель письмо с извинениями. «Пусть сидит в своем тенистом саду и составляет новую проповедь, а мне нет до этого никакого дела!» – думала Грета. Раздосадованная и встревоженная, вся мокрая от пота, она решила занять себя уборкой и стала вытирать пыль на полках и в сервантах. Жара стояла невыносимая, и, несмотря на то, что на ней было самое легкое платье ее гардероба, волосы прилипали к ее мокрому лбу.

Неожиданно в магазин вошел Сэм Бродхест. Впервые он явился не в базарный день. Грета никогда не видела его таким измученным, с посеревшим лицом. Он как будто много дней подряд не выходил из дома. Он явно чувствовал себя неловко в своем черном шерстяном костюме и шляпе-котелке на голове.

– У вас сегодня праздник? – со смехом спросила она.

Он остался все таким же мрачным.

– Нет, моя дорогая, я просто подумал, что вам следует знать: я только что похоронил свою девочку.

Потрясенная Грета не знала, что и сказать.

– О, Сэм, какое горе! Пожалуйста, проходите. Я и подумать не могла, что такое может случиться.

– Летти уже несколько месяцев болела. Мы не теряли надежды, но от этого мало проку. В больнице сказали, что-то не то с кровью. Ей было всего девятнадцать. Такая бледная и изможденная, она истаяла у меня на глазах. Вот вы, миссис Костелло, скажите мне, чем такая девочка, как она, могла заслужить такую участь?

У него в глазах стояли слезы.