Последняя женская глупость

Определенно он решил сказать ей все сразу после поездки в Нант. Эта поездка не входила в программу выставки, была просто частной, но Бронникову требовалось побывать в Нанте непременно. Римма хотела остаться в Париже, походить по музеям, по магазинам, но Бронников настоял на поездке в Нант вдвоем. В отеле и в полиции он ничего бы не выяснил без хорошего переводчика. Все, что он для Риммы мог сделать, это побродить однажды вечером по Монмартру и холму Сакре-Кер (сам Бронников это место и особенно храм, отчего-то напоминающий ему Тадж-Махал, терпеть не мог, однако Римма там просто задыхалась от восторга), стоически присутствовать при закупках у «Маркса и Спенсера», в «Галери Лафайет» и еще в каком-то маленьком, но чрезвычайно дорогом бутике под названием «Мисс Опера», а потом еще зайти в две оружейные лавки: «Армюрери Рено» на той же самой Рю-де-Прованс и «Гостин Рено» на авеню Франклина Рузвельта.

Все-таки страсть Риммы к оружию была странная, почти неестественная в женщине. К примеру, из старенького «вальтера», принадлежащего Бронникову, она стреляла куда лучше, чем он сам. И сейчас он с трудом увел ее от витрин с пистолетами, револьверами, охотничьими ружьями, ножами, кинжалами, кастетами, газовыми баллончиками, электрошокерами…

Магазин как магазин, практически ничем не отличающийся от российских такого же рода, но, как ни странно, только здесь Римма на несколько мгновений сделалась прежней: восторженной, доверчивой, любящей, – а потом замкнулась, начала отводить глаза и отмалчиваться. Бронникову даже захотелось еще немного побыть в оружейной лавке, но было уже поздно – через час с вокзала Монпарнас отходил скоростной поезд в Нант, а им еще нужно было заехать в отель за вещами.

В поезде от скорости закладывало уши почти так же, как в самолете, и Бронников с Риммой почти всю дорогу не то спали, не то просто дремали, порою бездумно глядя в окна, за которыми медленно погружалась в сумерки прекрасная, действительно прекрасная Франция. В восемь, когда они вышли на маленькую причудливую площадь перед маленьким причудливым вокзалом Нанта, было уже совсем темно.

«Нов-отель», где Бронников заказал места, находился в десяти минутах ходьбы от вокзала. Они не стали брать такси, а прошли через мост над одним из рукавов Луары, нарочно громко шурша ногами по опавшим платановым листьям. Воздух был тихий, необыкновенно ароматный. Пахло листьями и осенью, и Бронников услышал, как Римма прерывисто дышит, словно пытается скрыть слезы.

Ее что, растрогал и довел до слез этот щемящий аромат? Конечно, приятно пахнет, да и Нант вообще потрясающий город, это с первого взгляда ощущается, но чтобы вот так, сразу ударяться в слезы?!

«Черт, да что случилось?» – в первый раз задумался он, и тень каких-то смутных опасений внезапно коснулась души. А что, если она каким-то образом узнала?..

Да ну, глупости. Не могла она узнать. Узнать можно, если только послать запрос, а чтобы его послать, надо опять же узнать. Замкнутый круг. Беспокоиться не о чем.

Они разместились в номере с видом на Луару (разумеется, никто не заглядывал в их паспорта на предмет проверки брачных печатей, однако Римма оставалась по-прежнему напряженной), наскоро поужинали в маленьком ресторанчике отеля и снова подошли к стойке портье. Блондинка с жестким, кукольным личиком, какие часто встречаются у француженок, смотрела так радостно, словно только их и ждала. Бронников с улыбкой взял зеленую мятную конфетку из вазы на стойке, а Римма начала разговор. Кое-что Бронников схватывал с пятого на десятое (он понимал по-французски гораздо лучше, чем говорил), кое-что Римма переводила на ходу, так что он постоянно был в курсе разговора и то и дело встревал в него. Разговор, впрочем, оказался короче, чем хотелось Бронникову, и носил слишком общий характер.

Для начала блондинка очень удивилась, что печальное происшествие, случившееся в «Нов-отеле» (исчезновение во время фестиваля фантастики русского гостя и его семьи), стало кому-то известно за рубежом. Разумеется, работники отеля получили строжайшее распоряжение не болтать об этом прискорбном случае. Да, конечно, в газетах была информация, эти папарацци все на свете раскопают, но чтобы об этом знали в России…

Ах, мсье – друг исчезнувшего господина? Мадам и мсье работали вместе с ним? Тогда понятно. И все-таки Жаклин (у девушки на пиджаке была картонка с этим именем) не может, не имеет права вдаваться в подробности. Да, конечно, всех поразила эта история. Сначала ушел господин – у него такая странная фамилия, Жаклин ее никак не могла запомнить… ах да, Резвун! – ушел и не вернулся ночевать.