Последняя женская глупость

Пытаясь не доставить ему такого удовольствия, Бергер стоял столбом и озирался. В принципе, он так и представлял себе театральную мастерскую. Фанерные раскрашенные деревья, горы, стены домов – все подряд составлено у стен, чтобы освободить место для загадочного сооружения, чего-то вроде летающей тарелки. Тоже фанерной, конечно, но уж больно здорово сделанной. Бергер какое-то время глаз не мог от нее отвести! Вообще мастерская Дымова произвела на него завораживающее действие. От едкого запаха чесалось в носу, слезы выступили на глазах, но он смотрел, смотрел, оглядывался, оглядывался, не подозревая, какое у него сейчас детское, изумленное, восторженное лицо.

Вдруг взгляд его упал на длинный фанерный щит. Очевидно, это была афиша какого-то спектакля, с усеченным названием: «…ер ведет следствие».

Н-да…

– Кто же это следствие ведет? – Бергер повернулся к Никите. – Крамер? Бюргер? Крайслер? Клейстер? Бластер? Мистер? Твистер? Или прямо вот так: мистер Твистер?

– Да нет! – Никита слабо усмехнулся. – Не мистер Твистер, а мисс Пайпер! Очень смешной спектакль – «Мисс Пайпер ведет следствие!»

– Да, есть такой спектакль, я его когда-то смотрел, – кивнул Бергер. – Правда смешной. Потом фильм был по той же пьесе – «Ищите женщину», тоже классный. Видели?

– Нет, – напряженно ответил Никита. – Вы поговорить хотели? Вот сюда пройдемте.

Он провел Бергера за перегородку, всю заляпанную засохшей краской. Здесь стоял морально и физически устаревший диванчик с отчетливой яминой посредине и относительно целый стул. Никита предоставил право выбора гостю. Тот выбрал стул, хозяин сел с краю дивана, прилежно сложив руки на коленях. Бергер обратил внимание, что ноги он поставил носками внутрь, как мальчишка. Да это и был мальчишка – перепуганный, загнанный в угол, несчастный. Бергер знал, что Никита Дымов младше его всего лишь на два года, однако ощущал себя рядом с ним, как взрослый рядом с ребенком.

«Да нет в нем ничего такого, чтоб из-за него… из-за него…» – промелькнула мысль, но Бергер отогнал ее.

– Скажите, Никита, когда вы в последний раз видели Римму Тихонову?

Тот сделал нервное глотательное движение, потом потер горло.

– В последний раз? – Голос его был нетверд. – Кажется, числа 10 ноября. Или 11-го. В этом роде, точно не помню.

Так. В это время Римма была еще жива-живехонька. Значит, Дымов твердо решил помалкивать о приезде в Соложенку. Придется припирать его к стенке. И можно не сомневаться, что, когда это произойдет, он скажет, с наивным видом хлопая этими своими огромными глазищами: «Ах, это? Ну я не понял, думал, вас интересует, когда я в последний раз видел Римму живой!»

«Спокойно, не дергайся раньше времени», – приказал себе Бергер. И вдруг ни с того ни с сего он подумал: «А ведь на том рекламном щите вполне могло быть написано: „Бергер ведет следствие!“ Никакая не Пайпер, а Бергер. И не мисс, а мистер, если уж на то пошло. Вернее, герр!»

– И что это была за встреча? – спросил он.

– В каком смысле?

– В обыкновенном. По поводу чего вы встретились, где, когда, о чем шел разговор, в каких отношениях расстались.

– Встреча была нормальная, – буркнул Никита. – Но потом Римма еще мне звонила, и мы расстались в отвратительных отношениях.

– Поссорились? Из-за чего?

– Ну не то чтобы поссорились… – Он нахмурился. – Понимаете, мы хоть… встречались, но… между нами что-то было всего два раза, и то… – Он махнул рукой. – Так, спонтанно. Сначала, после первого раза, я думал, что мы вообще никогда больше не увидимся, но она позвонила, уже в ноябре, когда вернулась из-за границы. Понятно было, что хочет продолжения. Нет, она мне нравилась, конечно, и все же… между нами слишком много было… препятствий. Она гораздо старше меня и все такое. Меня к ней тянуло, что скрывать, но… Может, я боялся ее, не знаю. Решил, что больше продолжать не стоит. Но потом мы встретились случайно – и как бы вспыхнули оба. Это было… как-то особенно! Ну и когда у тебя не просто трахен-бахен происходит с женщиной, а что-то такое невероятное, ты невольно начинаешь думать, что она как бы только твоя. Особенно если это такая женщина, как Римма, и если она говорит тебе, что любит.

– А она говорила? – спросил Бергер и сам удивился странному, ревнивому чувству, которое вдруг легонько ужалило его.

– Говорила. Особенно когда мы второй раз увиделись – в «Барбарисе». Это ночной клуб такой, – пояснил Никита, и Бергер кивнул с видом превосходства:

– Знаю. Вы его оформляли как дизайнер.

– Ну да, – растерялся Никита. – А вы откуда знаете? А, ну понятно. Вы уже обо мне как бы сведения собираете? Может, дело мне шить собираетесь?

– Давайте без истерик, ладно? – попросил Бергер. – Ничего я вам не шью и даже не собираюсь («Но очень хочется», – мысленно добавил он). Я спрашиваю – вы отвечаете. Значит, вы встретились в «Барбарисе», между вами что-то произошло, что уверило вас в любви Риммы. Так?

– Ну.

– А что случилось потом? Почему вы поссорились? Вы на нее рассердились, что ли?

– Ну да, – сказал Никита. – Не то слово, как. Потому что я узнал, что у нее есть другой.