Последняя жертва

Попробовать спеть? Да я лучше дам отрезать свою руку! Но Салли не имела в виду ничего дурного. Она сделала мне комплимент. Из-за ее плеча я увидела, что группа мужчин продолжила свой путь. Мне захотелось оказаться как можно дальше от них.

— Вряд ли… правда. Спасибо, но…

— Подумаешь над моим предложением? Я бы могла для начала познакомить тебя с остальными участниками группы. Никаких обязательств, никакого давления.

— Ладно, — сказала я: мне казалось, что так легче всего, положив конец этому смешному разговору, убраться восвояси. — Мне пора на пробежку. Спокойной ночи.

Я повернулась к ней спиной и рысью припустила по направлению к дому. Ну и пусть считает меня грубиянкой! Я больше не в состоянии этого выносить. Слишком много людей. Слишком много разговоров. Слишком много внимания к моей персоне. С меня довольно общения! Я мчалась через густой подлесок, прочь от шума и сомнений к уединению и безопасности.

Я не надела ни кроссовок, ни спортивного костюма, но мне было наплевать. Прибавив скорость, я пересекла лужайку, помчалась вниз по Картерс-лейн, а потом свернула в узкий переулок, ведущий в самую нижнюю часть поселка, куда еще можно было проехать на машине. В поселке это место называли Дном. Есть ли у переулка официальное название, я не знала. Дно вело только к одному пустующему дому.

Я продолжала бежать: мимо старого дома, даже не взглянув на него, вниз по узкой, пролегающей через орешник, тропинке, которая вывела меня к березовой роще, и прочь из поселка. Миновала рощу, поле, раскинувшееся за ней. Добежала до реки Йерти, но и не думала останавливаться. Пока не начало смеркаться, я все удалялась от дома.

К этому времени я очень устала. Я уже совершала пробежку сегодня утром, до приключения с гадюкой, и за целый день успела лишь наскоро перекусить. Грудь сжималась, глаза заливал пот, а руки и ноги начали дрожать. Следовало бы замедлить бег и остаток пути пройти неспешным шагом. Возможно, если бы я поступила именно так, ничего бы не случилось.

Весна в этом году была теплая и дождливая. Уровень осадков почти вдвое превышал норму для этого времени года, и узкая крутая тропинка, по которой я возвращалась в поселок, еще как следует не просохла. В паре сотен метров впереди меня ждали лужи с липкой черной грязью. По обе стороны тропинки заросли становились гуще и выше, поскольку к орешнику добавились боярышник, платаны и молодые дубки. Деревья смыкались вверху кронами, образуя бледно-зеленый полог и не пропуская и без того скудный дневной свет. Именно поэтому я не заметила выступающий острый камень среди россыпи камней помельче. Я споткнулась, камень поехал, я подвернула лодыжку и с грохотом упала на землю.

Несколько секунд все, что меня занимало, — это невыносимая боль, пронзавшая лодыжку и ступню. Потом я поднялась, проковыляла несколько шагов и оказалась у ворот владений Уитчеров. Опершись о ворота, я ожидала, пока боль в ноге утихнет и я смогу нормально дышать.

Дом Уитчеров был старым. Построен он был лет триста (а может, и больше). Когда-то здесь было четыре отдельных деревянных строения, расположенных в виде буквы П, которые предназначались для проживания прислуги из соседнего поместья Эшлайн. С годами разделяющие перегородки снесли и четыре хижины превратились в один внушительных размеров дом. Тут уже несколько месяцев никто не жил.

Некогда роскошный сад был запущен, но природа брала свое и даже без надлежащего ухода сад возрождался к жизни. Я уловила тонкий соблазнительный аромат крошечных тюльпанов, растущих между яблонями. Я закрыла глаза, попытавшись не обращать внимания на ноющую лодыжку. Через некоторое время я вновь была в состоянии нормально дышать, а боль немного утихла. Вероятно, обычный вывих. Я открыла глаза и увидела, что из окна второго этажа на меня смотрит Уолтер Уитчер.

Абсолютный бред!

Тем не менее он стоял там, наверху, у третьего окна слева. Это был он, Уолтер, худощавый старик: тонкие седые волосы, выцветшие глаза, обвисшие щеки, темные круги под глазами, седая щетина на подбородке. И знаете что? Я поймала себя на том, что моя рука сгибается в локте — я уже готова была помахать ему в знак приветствия.

Потому что Уолтер, по непонятной для меня причине, был в поселке единственным человеком, с которым я чувствовала себя свободно. Возможно, потому что он, как и я, избегал людей. Он явно тоже не испытывал желания вести пустые разговоры, но всегда был очень приветлив. Для своих утренних и вечерних пробежек я выбирала такое время, чтобы свести вероятность случайных встреч с односельчанами к минимуму, однако я была не прочь повидаться с Уолтером.

Он был милым и добрым старичком. Однажды он принес в нашу клинику раненого кролика. Животное запуталось в рыболовных сетях в саду Уолтера. Кролика я вылечила, и через две недели мы вместе с Уолтером отнесли его к реке и отпустили на волю.

Уолтер всегда смотрел мне прямо в глаза.