Последняя жертва

— Это невозможно, — ответил он, не сводя глаз с Эмблина. — Тайпаны ни разу не были обнаружены за пределами Австралии и прилегающих к ней островов. Единственным элапидом, обитающим в Северной Америке, является королевский аспид. Он совершенно не похож на тайпана, поскольку полосатый и имеет яркий окрас.

Казалось, Эмблин даже съежился на кровати.

— Спасибо, — пробормотал он, опустив глаза на сложенную простыню, прикрывающую нижнюю часть его тела.

Лишь теперь я его внимательно рассмотрела. Хорошо сохранившийся мужчина лет семидесяти пяти, грива густых седых волос, за толстыми стеклами очков — карие глаза. На левом виске — большой квадратный пластырь.

— Доктор Эмблин, прошлой ночью мы обнаружили в вашей спальне гадюку, — сказала я. — Это вы ее убили?

На секунду он поднял на меня глаза и тут же их опустил. Он покачал головой, потом скривился.

— Нет, — признался он. Его рука потянулась к ране на виске. — Гадюку я не видел.

Вновь взгляд на меня.

— Вы же знаете, что меня змеи не кусали.

— Знаем, — ответил Норт.

Явно успокоившись, Эмблин откинулся на подушку.

— Кажется, препарат, который вы мне ввели, доктор Ричардс, творит чудеса, — произнес он, не поднимая глаз. — Может быть, вколете мне что-нибудь посильнее? Мне на самом деле нужно немного поспать.

— Подумаю, чем смогу вам помочь, — сказал Ричардс, обходя кровать, чтобы стать лицом к пациенту. — Не могли бы вы рассказать, как ударились головой?

Эмблин на секунду прикрыл глаза, а открыв их, устремил взгляд в никуда.

— Боюсь, не могу, — наконец заговорил он. — Все происходило в полусне. Мне снились плохие сны. Кто-то из длинного… Потом я услышал, как закричал Ник, как он стал будить детей. Больше, пока мы не оказались на улице, я толком ничего и не помню. Должно быть, я упал с лестницы.

Доктор Ричардс заявил, что его пациенту необходим покой. Мы с Нортом были с ним согласны и двинулись к выходу. Доктор проводил нас до двери, но не стал делиться своими мыслями. Просто поблагодарил нас и поспешил уйти.

— На подушке доктора Эмблина была обнаружена кровь, — напомнила я, когда мы стояли в ожидании лифта. — Откуда ей там взяться, если он упал на лестнице?

— Порезался, когда брился? — предположил Норт. — Или же он помнит больше, чем говорит. Кажется, лифт не работает.

Мы стали искать лестницу.

— Если гадюку убил не он, тогда кто? — задала я вопрос, когда мы уже спускались.

Норт не ответил. Мы достигли подножия лестницы и направились к выходу из здания. У отделения неотложной помощи я остановилась, и Норту тоже пришлось остановиться.

— Не вижу смысла, — заявила я. — Зачем кому-то добывать змеиный яд и впрыскивать его людям, когда в его распоряжении имелся тайпан? При укусе тайпана летальный исход практически гарантирован.

Здесь было многолюдно. На нас стали обращать внимание, а на меня — так просто таращиться.

— Но намного сложнее списать это как смерть от естественных причин. Проще, если старика укусит гадюка, — ответил Норт. — Откуда этому человеку знать, что Ричардс заподозрит неладное, свяжется с тобой, а сегодня утром вы встретите меня? Я бы сказал, кому-то крупно не повезло. Привет! Как дела?

К моему ужасу, вокруг нас стала собираться толпа. Теперь всех интересовал только Шон Норт. Я и забыла, что его постоянно показывают по национальному телевидению. А такого человека сразу не забудешь.

Норт медленно, останавливаясь, чтобы пожать руку или дать автограф, пробирался к выходу из больницы. Я за ним. У дверей его фаны наконец оставили нас в покое.

— Зачем кому-то убивать двух пожилых людей? — спросила я скорее у себя самой, чем у Норта, когда мы пересекали парковку.

Он усмехнулся.

— Вот это уже компетенция полиции, — ответил он. — Я специалист по рептилиям, а не детектив. Приятно было познакомиться, Клара. Но мне пора.

13

Когда я приехала, раздавался перезвон церковных колоколов — четверть двенадцатого. В воскресенье было непросто найти место на парковке, но наконец мне удалось пристроить свою машину, и я вернулась пешком по главной улице к храму — многие считают его одной из красивейших норманнских церквей в стране. Когда я входила в ворота, шла по тропинке к церкви, передо мной вздымалась ее огромная прямоугольная башня, закрывая утреннее солнце. Клетку с совятами я засунула под скамью на южной паперти. Я целый день не была дома, и у меня не оставалось другого выхода — только взять совят с собой.

Голос архидьякона я слышала даже через толстые тисовые двери. По опыту я знала, с каким скрипом открываются старые двери, как повернутся на этот звук головы всех прихожан, но за многие годы я освоила один трюк. Я легонько толкнула двери, пока не почувствовала сопротивление, и плавно, насколько это было возможно, подняла щеколду. Потом потянула двери на себя на пару сантиметров и опустила щеколду. Осторожно толкая двери, я приоткрыла их. Они даже не скрипнули. Только Джордж, пожилой церковный староста, заметил, как я вошла и проскользнула на пустую скамью справа, в заднем ряду. И, разумеется, это видел архидьякон, который редко что упускает, даже во время службы.