Последняя жертва

Это правда: я любила Адриана. Трудно представить жизнь без него, но суть обнажали мои другие слова в доме Мастрано: «Он такой забавный!» Ну, тот, кого любишь, может быть забавным, но не эти слова должны первыми приходить на ум. Мне следовало сказать: «Мы придаем друг другу сил». Или: «Он побуждает меня стать лучше». И наверное, самое важное: «Он прекрасно понимает меня».

Однако ничто из этого не соответствовало действительности – поэтому я ничего такого и не сказала. Наши дружеские отношения, его юмор – все это было важной частью моего мира. И если бы он оказался в опасности? Я отдала бы за него жизнь – в точности как за Лиссу. Тем не менее я оказалась неспособна по-настоящему воздействовать на него. Он старался и действительно хотел стать лучше, но на данном этапе его жизни им в основном двигал мотив произвести впечатление на других – произвести впечатление на меня. Не ради себя самого. Это не значит, что он плохой или слабый, но это превращало меня в его опору. Он перерастет это, уверена. В конце концов он обретет самого себя и станет потрясающим человеком, однако пока с ним этого не произошло. В отличие от меня.

Сейчас я стояла перед Дмитрием, глядя в его темные глаза, которые так сильно любила. Я приложила руки к его груди и почувствовала, как сильно, равномерно бьется сердце… может, лишь чуть быстрее нормы. Тепло проникало в меня через ладони. Он взял меня за запястья, но не оттолкнул. Лицо его выглядело напряженным, он явно преодолевал какой-то внутренний конфликт, но теперь, когда я знала – когда точно знала, – не оставалось сомнений, что он любит меня. Любит и хочет меня. Этого невозможно было не видеть.

– Ты должен был сказать мне, – заговорила я. – Должен был сказать мне это давным-давно. Я люблю тебя и никогда не переставала любить. Ты должен был понимать это.

Когда он услышал «Я люблю тебя», дыхание у него перехватило; я почувствовала, что его внутренняя борьба вступила в решительную фазу.

– Это ничего не изменило бы – ведь есть Адриан. – Его пальцы чуть сильнее сжали мои руки, как будто он и впрямь мог оттолкнуть меня; он, однако, этого не сделал. – Я действительно так считаю, Роза. Я не тот мужчина, который уводит женщину у другого. Пожалуйста, прекрати. Не усложняй все еще больше.

Я не прислушалась к его просьбе. Если он и впрямь хотел отделаться от меня, то запросто мог сделать это. Я растопырила пальцы, увеличивая соприкосновение с его грудью и жадно впитывая ощущение теплого контакта, которого мне так недоставало.

– Я не принадлежу ему.

Я слегка откинула голову, чтобы лучше видеть лицо Дмитрия. Столько эмоций, такая яростная борьба в сердце, пытающемся решить, что правильно, а что нет! Стоя так близко к нему, я чувствовала себя… цельной. Соня говорила, что два человека не могут стать одной душой, но наши изначально предназначались быть вместе. Они подходят друг к другу, как части пазла – две индивидуальности, вместе способные на нечто большее, чем каждая сама по себе.

– Я не принадлежу никому. Я сама делаю выбор.

– И ты с Адрианом.

– Но предназначена для тебя.

И это решило все. Здравый смысл, попытки сдержать себя улетучились. Стены рухнули, и все чувства, которые мы пытались загнать вглубь, вырвались наружу. Я потянулась губами к его губам, жаждая поцелуя – поцелуя, от которого на этот раз он не стал уходить. Он обнял меня и отнес на постель, одной рукой скользя по бедру и ноге, уже наполовину обнаженной, спасибо рваному платью.

Каждый мой нерв вспыхнул, я почувствовала, что желание вернулось к нему, и даже сильнее, чем прежде. После мира смерти он, похоже, стал по-настоящему ценить любовь. Более того, он имел острую потребность в ней, потребность в жизни. Потребность во мне – и не просто физическую, но в том же смысле, в каком моя душа всегда стенала по нему. То, что происходило дальше – когда одежды были сброшены и наши тела слились, – было гораздо больше, чем просто вожделение… хотя и оно присутствовало.

Быть наконец с ним после всего, что нам пришлось вынести, это походило на… возвращение домой. Как будто я в конце концов оказалась там и с тем, где и с кем мне следовало быть. Мой мир, мое сердце… все разбилось вдребезги, когда я потеряла его. Но когда сейчас он смотрел на меня, когда шептал мое имя, когда скользил губами по моей коже… я чувствовала, что все осколки можно собрать снова. И я уверилась, что поступила правильно – дожидаясь этого второго в моей жизни случая физической близости. Иметь ее с кем-то другим, в другое время… это было бы ошибкой.

Когда все закончилось, мы, казалось, все еще не насытились. Крепко обнимали друг друга, сплелись руками и ногами, как бы желая нынешней близостью компенсировать свою долгую разобщенность.

Я закрыла глаза и мечтательно вздохнула.

– Я рада, что ты сдался. Рада, что твое самообладание не так сильно, как мое.

Смех зарокотал в его груди.

– Роза, мое самообладание в десять раз сильнее твоего.