Последняя жертва Розы Ветров

– Я знаю, – слабо улыбнулся Ричард. – С первого дня жизни вы сопровождали меня этим цветком.

– Но почему вы решили…

– Я ничего не решал. Так случилось само собой… Вы верите в судьбу? – не дожидаясь моего ответа и даже не глядя в мою сторону, он продолжил: – В то, что один человек предназначен другому? В то, что между вами и вашим отражением, вашей сутью, называйте, как хотите, существует неразрывная связь? Может случиться что угодно: разные континенты, вера, языки, два эскалатора, один вверх, другой вниз… но эта связь есть всегда. И если где-то на другом конце земли слишком рано загорится красный свет, не выйдет шасси или дрогнет рука неопытного хирурга, вы почувствуете боль, а потом наступит пустота. Потому что вашей единственной связи больше нет, и по сути ничто вас уже не держит. У вас может быть семья, дети, друзья, но пустота отдалит от них, потому что трос, единственный трос, лопнул, и нитям паутины не удастся вас удержать.

Ричард наконец-то посмотрел на меня.

– Вы знаете… – он неловко улыбнулся. Видно было, что все эти слова и улыбка давались ему с большим трудом, и вовсе не из-за физических страданий: он словно говорил то, что не должен был говорить. – В прошлый раз Стивен привез фотографию девушки, которую мечтал назвать своей женой. Увидев ее, я подумал, что у меня не осталось даже паутины. Я сразу понял, что это вы. Моя связь. Мое предназначение. Тот самый цветок, который я храню до сих пор… И при этом я знал, что мой брат любит вас! Помню, в тот момент я почувствовал такую боль в сердце, что, должно быть, напугал Стивена, но вместе с болью я ощутил и облегчение. Вот он, мой выход, успел подумать я. Если бы тогда была плохая погода и катер не смог отвезти меня на материк, я полагаю, это было бы решением. Но я выжил. Проклятье!

Ричард ударил кулаком по подлокотнику кресла, и я вздрогнула.

Так вот о ком говорил Стив, когда мы плыли с ним на остров! Вот что заставило его брать с собой медицинский чемоданчик с арсеналом приемного отделения госпиталя! Вот кто был тем самым пациентом, которого он едва успел спасти!

Слабый голос Ричарда вернул меня в настоящее.

– Зачем он это сделал, зачем? Я не просил о помощи тогда. Равно как не прошу вас о сострадании сейчас. Но с того момента я потерял рассудок. Я знал, что рано или поздно вы приедете сюда. Я знал, что она допустит в своем доме другую женщину лишь затем, чтобы не дать ей покинуть остров. Я боялся этого, но ничего не мог с собой поделать. Мне нужно было увидеть вас!

– Ричард…

– Да. Сейчас не время. Я… – он замолчал, потом словно собрался с силами и закончил:

– Я хотел, чтобы вы приехали. Со Стивом. Я надеялся, что увижу вас, и тогда, быть может, второй сердечный приступ решил бы проблему окончательно. По крайней мере, мою.

– Но ведь вы никогда не видели меня!

Улыбка тронула его красивые губы:

– Чтобы чувствовать и любить кого-то, вовсе не обязательно его видеть. Боже, как я молил о том, чтобы вы услышали меня! Хоть однажды, хоть один раз почувствовали меня самого.

– Вы звали меня, – ошеломленно проговорила я, потому что поняла. Наконец-то поняла!

Я рассказала Ричарду о голосе, который звучал в моем кабинете и дома.

– Но почему это произошло только теперь? Если вы… знали обо мне и раньше?

– Я могу лишь предположить, что после потери отца и чудовищного эмоционального потрясения ваша чувствительность обострилась настолько, что вы смогли меня услышать. Или просто пришло время.

– Но почему я слышу только вас? То есть, я хочу сказать, только ваш голос, но не других людей. Стива, например.

– Я сожалею, что вы не… чувствуете Стивена. Это странно, учитывая ваше… его отношение к вам.

– Отношение ко мне?

– Селена, мой брат любит вас, – хрипло проговорил Ричард, выдавливая из себя слова. – И вам это известно. Он полюбил вас мгновенно, на всю жизнь. Поверьте, я говорю так, потому что знаю его.

– Но ведь я его не…

Внезапный скачок сердца оборвал мое признание. Догадка, нет, скорее несмелая надежда озарила мою измотанную душу, как утреннее солнце озаряет и согревает сумрачную долину, истосковавшуюся по теплу и свету.

Я слышала Ричарда, потому что… О господи!

Осмелившись поднять глаза, я вдруг увидела себя в зеркале напротив кровати: бледную, растерянную, судорожно стискивающую руки на коленях. Я подалась вперед, словно жадно ждала следующих слов, мои бескровные губы дрожали.

Но Ричард смотрел на меня и молчал.

Неужели я ошиблась, и моя надежда, мой луч света оказался всего лишь предрассветным миражом в пустыне?

Мое отражение скорбно качнуло головой. Его глаза – мои глаза – огромные, в пол-лица, умоляли Ричарда ответить, объяснить. Я слишком устала, слишком запуталась.

– Селена, простите, я не имел права говорить вам все это, – тихо сказал Ричард. – И заставлять вас сомневаться по поводу своего выбора.

У меня запершило в горле, и я закашлялась, радуясь, что так мне удастся скрыть подступающие слезы, но вдруг поняла причину своего кашля.

Дело было вовсе не в слезах.

Из щели у порога сочился едкий белесый дым.

* * *