Последняя жизнь принца Аластора

– Мы хотели дружить и сотрудничать с людьми, – ответила Флора. – Но в них жила тьма. Злоба. Голод. Зависть. Эльфам это несвойственно. Мы хотели спасти людей, улучшить, искоренив эти омерзительные качества. Но они гнили изнутри. Тьма всегда возрождалась. А те чувства, которые мы извлекли из людей, почему-то смогли сами стать живыми существами. Монстрами. Демонами.

Нет… Нет-нет-нет, это невозможно! Демоны – отбросы гнусных людишек?

Гордость Аластора съежилась. Мальчик молчал так долго, что душегуб понадеялся, что он потерял сознание, и оно к нему уже не вернется.

Но Проспер заговорил. Медленно, осознавая услышанное: «Вообще-то в этом есть резон. Понимаю, что верить ее словам ты не хочешь, но, возможно, именно поэтому демоны могут извлекать магию только из темных человеческих эмоций, например, страха или злости. Как будто… вам только эти чувства и близки, потому что вы от них родились».

«Не смей говорить о вещах, в которых ты ничего не понимаешь!»

– Мы пытались научить вас жить так, как живем мы, – продолжала Флора. – Чтобы защитить людей, мы запретили вам проникать в их мир и наложили на вас чары, чтобы люди не могли вас видеть.

«Дурацкая стратегия, – сказал мальчик. – Все гораздо сильнее боятся того, чего не могут увидеть».

«И это удивительно ценное наблюдение мальчишки», – подумал Аластор. Демон предположил, что именно ведьмы и накладывали эти чары, отводя глаза людей от демонов. Но это почти не имело значения, ведь душегубы легко обходили это заклятье, принимая форму животных. А другие демоны научились использовать свою невидимость так, чтобы пугать людей и собирать магию их страха.

– Но вы, демоны, никак не могли успокоиться и все время пытались что-нибудь разрушить. Вы убили моих сородичей, чтобы захватить их королевство, – мрачно сказала Флора. – Те же из нас, кто выжил, вынуждены были бежать в мир людей через зеркальные порталы. Душегубы, поднявшие восстание, узнали, как пользоваться зеркалами и создавать порталы. Они хранили это знание в тайне, чтобы никто больше не мог им воспользоваться. Но и этого им было мало. Они наложили заклятье забвения на всех остальных демонов, чтобы они не помнили, что произошло. Таким образом, никто из подданных не мог усомниться в их власти.

Что же… Это действительно было похоже на душегубов, если уж быть честным. Но сестра Аластора мотала головой, крича от ярости. Потом она зарычала.

– Все еще не веришь? – не унималась эльфийка. – Тогда как бы я узнала, что та, от кого берет начало ваш род, не могла принимать форму животного? Ей пришлось породниться с хобами и истребить всех демонов, способных менять обличия, и их детей, чтобы у ее наследников не было соперников.

Аластору казалось, что он стоит на кончике ножа, и пытаясь удержать равновесие над бездной, склоняется то в одну сторону, то в другую.

Никто. Никто, кроме его семьи об этом не знал. Кровь хобгоблинов в нескольких родах душегубов была строжайшей фамильной тайной. Пира, конечно, тоже это знала. Она не шевелилась и молчала. Она была в глубоком шоке, но ее настроение менялось, как раскаленная безудержная волна лавы. Она была в ярости.

– Ты действительно из Древних, – прорычала она. – И ты все равно не хочешь сохранить это королевство? Ты позволишь Пустоте пожрать его вместе со всеми обитателями?

Флора сощурилась и с огромным удовольствием сказала:

– Да. Вы это заслужили. Вы были ошибкой. С самого начала.

Почему-то ее слова вызвали в Проспере гнев. Но сам Аластор, как ни странно, оставался спокойным. Его королевство рушилось, сестра – презирала его, а эльфийка… эльфийка только что перевернула его представления о мироздании. Но одного Аластор никогда не терял во времена смуты и хаоса: чувства превосходства. Он отлично импровизировал, мог менять планы на ходу с умопомрачительной скоростью, и эта способность его всегда спасала. И сейчас спасет.

– Сестрица, – начал он. Мысли струились в голове как песок в часах. – Можешь забирать мою силу, хоть она и не полная, – ему тяжело дались эти слова. – В знак моего желания работать вместе. Я добровольно отдаю тебе почти всю свою силу, оставляя себе лишь небольшую часть для поддержания жизни. Даже незавершенный кровавый ключ может нам помочь.

«Ал», – мальчик начал тихо, но громкость его голоса росла. Аластор чувствовал, как его мысли скачут, и не успевал их услышать.

– Продолжай, – потребовала Пира, скрестив руки на груди.