Последняя зима

Прошли сутки, подходили к середине и вторые - Маханова не было. "Рано! Только этой ночью может вернуться!" - думал Дроздов. Он снова и снова высчитывал время... Пусть тетка Марина понесла письмо дочери сразу же, утром. Тогда Катя передала его в обед. Ответ могла получить в часы ужина. Затем надо доставить ответ на хутор. Лишь при самых благоприятных обстоятельствах Маханов мог бы вернуться на вторые сутки... А сколько непредвиденных случайностей может возникнуть в момент передачи письма и ответа! Дроздов отправил на базу записку о своей возможной задержке и о том, что пока все идет нормально.

Время тянулось неторопливо, но разведчики не теряли его зря. Из кустов хорошо просматривались железная и шоссейная дороги. Партизаны непрерывно наблюдали за ними, подсчитывали проходившие поезда, машины, засекали время появления обходчиков. Все это пригодится для минеров, да и не только для них! Конечно, велось самое тщательное наблюдение и за подходами к стоянке. В случае предательства Маханова немцы попытаются захватить партизан. Поэтому требовалось все время быть начеку.

"Нет, он не предатель, не лазутчик! - думал Дроздов. - Среди севастопольцев не может быть предателей... Уже стал однажды предателем? Нет, не предателем: через эту поганую РОА и ему, и Силкину приоткрылся путь к партизанам... Нет-нет, вернется Маханов, вернется или погибнет!"

Негнемата не было и к исходу третьих суток. Дроздов не спал всю ночь.

Поход к Бресту, на территорию Белоруссии, по-особому взволновал, тронул душу этого офицера. Устин Дроздов - белорус. Впервые за годы войны попал он в края, где родился, рос, познавал жизнь. Как всякий советский человек, Дроздов чувствовал себя сыном всей нашей страны. И все же капитана волновало сознание, что он находится в родной своей Белоруссии, где и леса какие-то особенно влажные и пахучие, где и люди выглядят как-то по-своему, где говорят на том языке, на каком и он говорил в детстве.

Так же приятно, радостно было бы, наверное, и разведчику Петру Лаптеву очутиться на берегу тихой речки где-нибудь в Подмосковье, казаху Сабиту Бергалиеву пройти по сухой знойной степи, грузину Вартадзе взглянуть на сады и горы Закавказья... А для Негнемата Маханова, скорее всего, особенно милы приволжские откосы родной Татарии! Все они - русский и украинец, белорус и казах, грузин и татарин - заняты сейчас одним делом. "Все, в том числе и Маханов, потому что он прежде всего советский человек, - думал Дроздов. - Нет, он вернется, если не погиб... Но только что сейчас с ним?"

Капитан лежал на спине и все думал свою думу, глядя, как в светлеющем небе гаснут одна за другой далекие звезды.

В кустах зашуршало... Или это почудилось? Дроздов приподнялся, положил руку на автомат. Шуршанье, треск сухих ветвей все приближались. Затем донесся тихий условный свист. Еще через минуту-другую из кустарника вышел Негнемат Маханов, а вместе с ним перепуганная, заплаканная девушка, в которой Дроздов угадал официантку Катю.

- Сволочь! Вот сволочь! Шкура! Гад! - очередью пустил Негнемат и злобно добавил что-то по-татарски, вероятно тоже ругательство.

- Козюля болотная! - тонким голосом добавила девушка и всхлипнула.

- Черкасский - шкура и гад? - спросил капитан.

- Черкасский, - подтвердил Маханов.

Рассказ Негнемата и Кати был торопливым, непоследовательным, часто прерывался вопросами Дроздова. Вот что произошло за эти трое с лишним суток, если все расположить по порядку.

На хуторе Маханов вручил письмо тетке Марине, попросил сразу же отнести его в Брест и объяснить дочери, как передать Черкасскому. Перед уходом хозяйка спрятала ночного гостя на чердаке, дав ему про запас кружку воды и несколько лепешек. Оставшаяся дома сестренка Кати двенадцатилетняя Юлька про спрятанного человека ничего не знала. Разбудив ее, мать сказала: "Пойду в город на базар, захвачу еще в столовой помои для поросенка, к вечеру буду обратно".

Маханов немного вздремнул. Из полузабытья его вывели раздавшиеся внизу стук в дверь и какие-то голоса. Через щель Негнемат увидел вошедших в сени двух немецких солдат и трех власовцов; последних он даже узнал рядовые 4-й роты. Сердце екнуло... Неужели?.. Он прислушался. Нет, не за ним! Судя по разговору внизу, это был обычный патруль, проверяющий, нет ли на хуторах кого-либо из посторонних.

- Маты в город пошла... Катя в охфицирськой столовой робыть, доносился голос Юльки.

Хорошо, что девочка не знает о нем! И не желая того, Юлька могла бы выдать его своим беспокойством, непроизвольно брошенным на чердак взглядом. А если патрульные сами вздумают подняться сюда? Маханов решил встретить их броском гранаты, а затем выбраться через слуховое оконце на крышу... Восемь патронов в пистолете, есть еще и запасная обойма! Негнемат весь напрягся, стиснул зубы, приготовился действовать.

Но опасность пронесло. Потоптавшись в сенях и поговорив с Юлей, патрульные пошли дальше.

Поздно вечером вернулась тетка Марина. Покормив и уложив младшую дочь, она поднялась к Маханову.