Последние Девушки

Я открываю рот, падаю на колени, кашляя, жадно хватая ртом пыльный воздух.

– Это не он, – говорю я, сотрясаясь от кашля, – он не делал этого.

Тина подбегает ко мне, опустив нож и совершенно о нем забыв. Встает передо мной на колени и крепко хватает за руки. Так крепко, что мне больно.

– Ты уверена? – Ее слова окрашены надеждой. Призрачной, трепетной и жалкой. – Скажи мне – ты уверена?

– Да, уверена.

Теперь я понимаю, зачем Тина здесь. Зачем разыскала нас с Лайзой. Она хотела, чтобы я все вспомнила и доказала невиновность Джо, чтобы объявила, что он не сделал ничего плохого.

Все было ради него. Ради Джо.

– Я хотела пойти с ним, – говорит она, – хотела сбежать. Но он попросил меня остаться. Даже когда я пошла за ним по коридору к той сломанной двери. Обещал вернуться за мной позже. И я осталась. Потом мне сказали, что он умер. Что он убил какую-то компанию студентов.

– Я не знала, – говорю я, – я правда думала, что это он.

– Но кто тогда это сделал? Кто их убил?

К горлу желчью поднимается неверие. Я опять закашливаюсь, пытаясь его прочистить.

– Кто-то еще.

– Ты? – спрашивает она. – Это сделала ты, Куинни?

Господи, у нее есть все основания так думать. Я так много всего забыла. Она видела меня в порыве ярости. Все-таки у нее была такая цель – спровоцировать меня, вывести из себя и посмотреть, на что я способна. Я ее не разочаровала.

– Нет! Клянусь, это не я!

– Но тогда кто?

Я качаю головой, совершенно выбившись из сил и едва дыша.

– Не знаю.

Это не так. Кажется, я все-таки знаю. Ко мне приходит еще одно, запоздавшее воспоминание.

Воспоминание о том, как я бегу по лесу и вижу кое-что еще.

Кого-то еще.

– Ты что-то вспомнила, – говорит Тина.

Я киваю. Закрываю глаза. Думаю. Думаю до тех пор, пока голова не начинает гудеть.

И вдруг все вижу, так же отчетливо, как в тот день, когда это все случилось. Я с криками бегу через лес, меня с силой бьет по лицу ветка. Вижу впереди фары и в их ярком свете силуэт человека.

Полицейского. Я вижу его форму.

Она покрыта чем-то темным и влажным. В тусклом лунном свете кажется, что она запятнана моторным маслом. Но я знаю, что это не так. Подбегая к к нему, я уже знаю, что его форма покрыта кровью.

Моей. Кровью Жанель. Кровью всех остальных.

Но я слишком напугана, чтобы размышлять трезво. Особенно когда где-то в лесу скрывается Джо. Гонится за мной. Я все еще чувствую вкус его губ.

Поэтому я стрелой бросаюсь к полицейскому обнимаю его и прижимаюсь платьем к его рубашке.

Кровь к крови.

– Они умерли, – задыхаясь, говорю я, – они все умерли. А он все еще где-то здесь.

И вдруг вижу Джо, продирающегося сквозь кусты. Полицейский достает пистолет и делает три выстрела. Два в грудь, еще один в голову. В моей голове они сейчас звучат так же громко, как и в реальности.

В этот момент я слышу четвертый. Громче, чем в голове. Явно в реальности.

Грохот пролетает по всему дому, отскакивая от стен. Энергия пули тонкой линией тянется от выбитой двери в «Сосновый коттедж». За ней ощущается чье-то присутствие, некая сила, заполняющая комнату.

Мне на лицо брызжет горячая, липкая жидкость.

Ощутив ее, я пронзительно кричу, распахиваю глаза и вижу, что Тина заваливается на бок и выбрасывает вперед руку, которая со стуком падает на пол. Из пальцев выскальзывает нож. Под ней появляется небольшая лужица крови и быстро увеличивается в размерах.

Тина не двигается. Я даже не уверена, что она жива.

– Тина? – говорю я, тряся ее за плечо. – Тина?

От дверного проема доносится какой-то звук. Дыхание. Я поднимаю глаза и вижу Купа. Даже во мраке мне удается разглядеть блеск его голубых глаз, когда он опускает пистолет.

– Куинси, – говорит он и кивает головой.

Он всегда кивает.

43

Кольцо я замечаю сразу же. Красный перстень, который он носит на безымянном пальце. Знакомый, но вместе с тем непривычный. Я видела его столько раз, что перестала видеть. Воспринимала как нечто само собой разумеющееся, как и многое другое в Купе.

И именно поэтому не узнала его, когда увидела на фотографии на комоде Лайзы Милнер. Лица Купа на снимке не было, только его рука, обнимающая Лайзу за плечи. И кольцо, видимое, но незаметное.

Но теперь я вижу только его – на той же руке, которой он сжимает «Глок». Хотя он его и опустил, указательный палец продолжает подергиваться на спусковом крючке.

– Ты ранена? – спрашивает он.

– Нет.

– Это хорошо, – говорит Куп, – это очень хорошо, Куинси.

Он подходит ближе, его длинные ноги за один шаг преодолевают расстояние, для которого любому другому человеку потребуется сделать два. Еще шаг – и он останавливается рядом, возвышаясь над нами. А может, теперь лишь надо мной. Тина, вероятно, уже мертва. Не знаю точно.

Резким пинком Куп отшвыривает лежащий под рукой Тины нож, который летит в дальний угол, где его поглощает тень.

О том, чтобы бежать, нечего и думать. Палец Купа по-прежнему покоится на спусковом крючке. Чтобы прикончить меня, хватит одного-единственного выстрела. В точности как с Тиной. Я даже не уверена, что смогла бы бежать. Мое горе, таблетки и гнет воспоминаний о той ночи меня парализовали.