Последние дни

Кивнув в сторону лагеря, ангел идет следом за солдатами. Я не понимаю, зачем он хочет вернуться, когда нам нужно бежать в другую сторону. Но в лесу так страшно, что я не собираюсь оставаться одна, и нарушать тишину тоже нет никакого желания. Надев рюкзак, я следую за Раффи и стараюсь не отставать. Мы доходим до края леса.

В лагере тихо. Сквозь полог ветвей падает неровный свет луны. Ни в одном из окон не горит свет, хотя, вглядевшись, я замечаю за некоторыми окнами отблеск металла. Интересно, сколько ружей сейчас нацелено сквозь стекло?

Я не завидую Оби, которому приходится поддерживать порядок в этих зданиях. Паника в замкнутом пространстве – штука не из приятных.

Раффи наклоняется ко мне и едва слышно шепчет:

– Я прослежу, чтобы ты целой и невредимой добралась до здания. Иди.

Я тупо моргаю, пытаясь понять, что он имеет в виду.

– Но… а ты?

Он качает головой – похоже, не слишком охотно:

– Тебе здесь будет безопаснее. И тебе будет безопаснее без меня. Если все еще хочешь найти свою сестру, отправляйся в Сан-Франциско. Обитель там.

Он бросает меня. Бросает в лагере Оби, а сам идет дальше, в обитель.

– Нет. – Я едва не выпаливаю: «Ты мне нужен». – Я тебя спасла. Ты передо мной в долгу.

– Послушай, тебе одной безопаснее, чем со мной. Это не несчастный случай. Подобный конец… – он показывает в сторону бойни, – такое слишком часто случается с моими товарищами. – Он проводит рукой по волосам. – Прошло слишком много времени с тех пор, как кто-то прикрывал мне спину… Я поверил… по глупости… Все могло быть иначе. Понимаешь?

– Нет. – Я не столько отвечаю на вопрос, сколько не приемлю все им сказанное.

Он несколько мгновений смотрит мне в глаза. Взгляд пронизывает меня насквозь.

Я затаиваю дыхание.

Могу поклясться – он пытается запомнить мой облик, словно фотографируя мысленной камерой. Он даже делает глубокий вдох, как будто насыщается моим запахом.

Но он тут же отводит взгляд, оставляя меня в недоумении – не показалось ли мне?

Затем поворачивается и уходит.

Едва я успеваю сделать шаг, его очертания полностью сливаются с тенями. Хочется позвать его, но я не осмеливаюсь крикнуть.

Тьма смыкается вокруг меня. Сердце отчаянно колотится в груди, словно говоря: беги, беги, беги!

Не могу поверить, что он меня бросил. Одну, в темноте, в окружении чудовищных демонов.

Я сжимаю кулаки, вонзая ногти в ладони и пытаясь сосредоточиться. Некогда жалеть себя. Нужно собрать волю, если я хочу выжить и спасти Пейдж.

Безопаснее всего провести ночь в лагере. Но меня не отпустят, пока не будут готовы перебраться в другое место. А это может случиться через несколько дней и даже недель. У Пейдж нет нескольких недель. Что бы с ней ни делали, это происходит прямо сейчас. Я уже потратила впустую слишком много времени.

С другой стороны, какой у меня выбор? Бежать через лес? В темноте? В одиночку? Когда рядом чудовище, растерзавшее полдюжины вооруженных людей?

Я отчаянно пытаюсь придумать третий вариант, но тщетно.

Я слишком долго колеблюсь. Попасть в лапы монстра, нерешительно топчась на месте, – самый глупый способ погибнуть. Молот или наковальня?

Собравшись с духом и пытаясь не обращать внимания на ползущие по спине мурашки, я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, надеясь, что это поможет успокоиться, – но не помогает.

Повернувшись спиной к лагерю, я ныряю в лес.

22

Я невольно оглядываюсь – не крадется ли кто-нибудь за мной? Впрочем, вряд ли чудовище, способное растерзать вооруженных солдат, станет подбираться незаметно. И почему только в процессе эволюции у нас не возникли глаза на спине?

Чем дальше я захожу в лес, тем плотнее смыкается вокруг тьма. Я пытаюсь убедить себя в том, что мой поступок – не самоубийство. В лесу полно живых существ – белок, птиц, оленей, кроликов, – и чудовище не может убить их всех. Так что чисто статистически мои шансы пережить ночь в этом лесу довольно велики. Разве нет?

Я иду сквозь темную чащу, следуя инстинкту. Вскоре возникают серьезные сомнения насчет того, что я двигаюсь на север. Где-то я читала, что заблудившийся обычно ходит большими кругами.

Сомнения разъедают мозг, в груди поднимается паника.

Я мысленно даю себе пинка. Не время терять голову. Я обещаю, что позволю себе это, лишь когда окажусь в безопасности, в каком-нибудь симпатичном домике с запасом съестного вместе с Пейдж и мамой. Губы мои вздрагивают в усмешке. Похоже, у меня и впрямь едет крыша.

Я чувствую угрозу в каждом шорохе и движущейся тени, в каждой взлетающей птице и взбегающей по ветке белке.

Мне кажется, будто я бреду по темному лесу уже многие часы, когда на фоне дерева мелькает тень. Ветер шевельнул ветку? Вот только тень эта удаляется от дерева. Отделившись от более крупных теней, она снова сливается с темнотой.

Я застываю на месте.

Это может быть просто олень. Но ноги у обладателя тени движутся иначе. Похоже, это двуногое. Или, точнее, несколько двуногих.

Моя догадка подтверждается, когда тени разворачиваются веером, окружая меня. Ненавижу постоянно оказываться правой.