Последние дни наших отцов

Трое гуляющих шли вдоль озера. В парке было безлюдно: горожане запуганы крылатыми ракетами, сыпавшимися с середины июня на Лондон и на юг Англии. “Фау-1” (die Vergeltungswaffen – оружие возмездия) были последней надеждой Гитлера вернуть превосходство в войне. “Фау-1” взлетали с пусковых установок на побережье Ла-Манша: быстрые, бесшумные, они падали в любое время дня и ночи, по две с половиной сотни в сутки. Иногда на один только Лондон приходилось около сотни; счет убитым шел уже на тысячи, детей вывозили в отдаленные деревни вне зоны ракетных обстрелов. В небе с ревом пронеслась эскадрилья истребителей: Лора не обратила на нее внимания, а Станислас и Дофф проводили самолеты тревожным взглядом.

Британской разведке не удавалось локализовать пусковые установки “Фау-1”: военные засекали ракеты, только когда те уже летели над Ла-Маншем. Некоторые сбивало ПВО, но королевские ВВС почти не справлялись с этими атаками, совсем иными, нежели орды бомбардировщиков “Блитц”. Истребитель мог, конечно, расстрелять ракеты в полете; но взрывная волна была опасна для самих боевых самолетов, многие уже были потеряны. Существовал, однако, зрелищный и опасный способ отвести ракеты от густонаселенных мест: отдельным пилотам истребителей удавалось изменить их траекторию, подсовывая крыло самолета под крыло бомбы.

Лора сошла с дороги посмотреть на уток, плававших в озере. Она с улыбкой взглянула на Доффа и Станисласа, и те предусмотрительно прервали беседу. Лора отлично понимала, что те говорят об “Оверлорде”, и поблагодарила небеса за то, что в их с Филиппом жизни есть эти двое. Что бы с ней сталось, если бы не они!

Станислас смотрел на тихую рябь воды. Союзники во Франции неуклонно продвигались вперед; безусловно, военные операции скоро завершатся победой, но разногласия между союзниками и французами никуда не исчезли. Отношения оставались натянутыми. “Свободная Франция” самоустранилась от подготовки “Оверлорда”, и Де Голля уведомили о дате высадки в последний момент. Тогда же он осознал, что Франции после освобождения отнюдь не гарантировано самостоятельное управление. Гнев его обрушился на Черчилля и Эйзенхауэра – настолько, что в день начала “Оверлорда”, шестого июня, он даже отказался зачитывать по радио обращение к Сопротивлению с призывом объединить свои усилия. Уступил только поздно вечером. Теперь же возник вопрос о послевоенной судьбе агентов Секции F УСО. Группа УСО/УС вела тяжелые переговоры со “Свободной Францией” о статусе французов, сражавшихся в рядах УСО, после освобождения страны. Вопрос этот поднимался еще до высадки и все эти месяцы оставался нерешенным. К великому отчаянию Станисласа, споры до сих пор ни к чему не привели. Некоторые даже предлагали считать французских агентов УСО изменниками родины, раз они сотрудничали с иностранной державой.

Лора взяла сына на руки. Подхватила свободной рукой горсть камушков и швырнула в воду; утки, решив, что их кормят, устремились к ней. Лора засмеялась. Двое мужчин позади нее улыбнулись.

Они отошли и сели на скамейку, чтобы продолжить разговор.

– Я сделал, что ты просил, – сказал Дофф.

Станислас кивнул.

– Шпион-контрразведчик! – чертыхнулся Дофф. – Хочешь, чтобы меня повесили, да?

Станислас слабо улыбнулся:

– Ты всего лишь посмотрел дело. Кто его ведет?

– Сейчас никто, дело зависло. После “Оверлорда” у нас другие приоритеты.

– Что нашел? – беспокойно спросил Станислас.

– Ничего особенного. Думаю, дело будет закрыто. Их задержали, как и десятки других агентов. Либо они допустили ошибку, либо их выдали.

– Но кто мог их сдать?

– Не знаю. Даже не обязательно негодяй. Может, взяли кого из Сопротивления и пытали. Ты же знаешь, что они с людьми делают…

– Знаю. А крот в Управлении?

– Честно, понятия не имею. Вроде бы про квартиру Фарона никто не знал. И я не очень вижу, каким образом крот…

– Мы на Бейкер-стрит не знаем даже всех конспиративных квартир агентов!

– Его сбросили одного?

– Да, пианист должен был прибыть позже.

– Верно. Но по словам Лоры, Фарон говорил, что квартира официальная. Секция F должна была быть в курсе.

– Что еще?

– Пэл был в Париже. Ему нечего было там делать, его сбросили на Юге. Какого черта его туда понесло? Не в его правилах нарушать приказы…

Станислас кивнул.

– Должно быть, у него была веская причина ехать в Париж. Но какая?.. В деле упомянуты допросы Лоры?

– Да. Судя по всему, Фарон готовил диверсию в “Лютеции”, – сказал Дофф.

– В “Лютеции”?

– Вот именно, он якобы показывал Лоре планы. Диверсия была предусмотрена?

– Насколько я знаю, нет…

– Согласно приказу, Фарона послали в Париж подготовить цели для бомбежек.

– Может, бомбежка “Лютеции”? – предположил Станислас.

– Нет. Он готовил подрыв.

– Черт.

– Что все это значит, как ты думаешь? – спросил Дофф.

– Не имею понятия.

– Как смогу, поеду в Париж разбираться, – сказал Дофф. – А отец Пэла в курсе?..

– Нет, не думаю. Отец… Знаешь, во время учебы он часто про него говорил. Он был хорошим сыном, наш Пэл.

Дофф кивнул и печально повесил голову:

– Как только сможем, известим его.

– Надо с умом это сделать.

– Да.