Последние дни. Павшие кони

– Оглянись, Рамси. Сходи наружу и пересчитай мертвецов. А потом подумай, сколько их и что все они – не я. Единственное, чего они мне желали, – смерти, и я единственный, кто остался жив.

Рамси сглотнул, кивнул.

– Разве мир не лучше войны?

– И опять же, – ответил Рамси, слегка привставая в постели на культях, – что я могу сказать, как не да?

Кляйн еле заметно улыбнулся, чувствуя, как трескается засохшая кровь у уголков рта.

– Всегда есть Гус.

– А что Гус? – спросил Рамси.

– Нарушишь слово – и я убью Гуса. Буду присылать его тебе по кусочкам.

– А что мне Гус?

– Вы поссорились, но что такое какая-то религия для двух старых друзей? Кроме того, он вернется в семью.

– Это он вам сказал?

– Он еще не знает, – ответил Кляйн. – Но он вернется.

– Откуда вы знаете? Вы что, какой-то пророк?

– Сам начинаю задумываться. Так что решаешь? Мир или война?

Рамси долго буравил его взглядом.

– Мир, – наконец сказал он и протянул культю.

– Для меня сойдет, – сказал Кляйн и коснулся ее собственным обрубком. Убрал секач обратно за ремень и, подхватив голову за волосы, направился к двери.

III

Вдали был охранник, неспешно прогуливался, но Кляйн растворился в тенях и позволил ему жить. Медленно подошел к воротам, но те всё еще были такими же пустыми, как он их оставил, мертвые по-прежнему оставались мертвыми и удобно лежали на своих местах. Неужели с тех пор, как он зашел, не прошло двух часов, удивился Кляйн, а потом спросил себя, не ловушка ли это. Он шел, чувствуя, как волосы встают дыбом, и ожидал выстрелов сзади.

Но выстрелов не было. Кляйн медленно и осторожно миновал ворота без всяких помех, а потом отправился дальше по дороге, очень усталый. Патроны из карманов бросал в пыль на обочине – один за другим. Сперва прошел мимо места, где спрятал машину, но потом вернулся и нашел ее, закинул внутрь голову Борхерта, сел, завел мотор.

Он остановился у закрытой заправки с таксофоном в конце парковки. Пепельница машины оказалась забита мелочью, и он всю забрал с собой. Дождавшись оператора, назвал город, попросил соединить его с полицейским участком.

– Второй участок, – произнес голос.

– Я ищу Фрэнка, – сказал Кляйн.

– Какого Фрэнка? – уточнил голос.

– Детектива. Он просил меня позвонить. Насчет инвалидов.

– Ах, этого Фрэнка, – протянул офицер. – Фрэнка Меттерспара. Он еще в больнице. Может, расскажете мне?

– Могу только Фрэнку. Я перезвоню. – Кляйн повесил трубку.

Тут же снова набрал оператора, снова назвал город, попросил соединить с больницей.

– Какой больницей? – спросила она.

– Самой большой, – ответил он, а потом нетерпеливо ждал связи.

Когда ему ответили, Кляйн сказал, что он флорист, что он в другой больнице с охапкой цветов для некоего Фрэнка. Мэттерболла или что-то в этом роде, не может разобрать почерк на открытке. Он ошибся больницей?

– Да, – ответила дежурная. – Он у нас, в интенсивной терапии, пятый этаж. Но разве не рановато для цветов?

Ну да, признался он, и выглянул из телефонной будки, посмотрел на небо, застигнутое где-то между ночью и утром. Но у них сегодня много доставок, и обычно они просто оставляют их на стойке, это ничего?

Он повесил трубку и направился обратно к машине, когда телефон снова зазвонил. Он взглянул на него, потом подошел и ответил.

– Это вы только что обращались? – спросил голос. – Искали Фрэнка? Это с вами я разговаривал?

– Да, – сказал Кляйн, – со мной.

– Я только что говорил с Фрэнком. Он просил, чтобы вы передали мне все, что знаете.

– Только Фрэнку.

– Ну ладно, – спокойно ответил офицер. – Это тоже возможно. Давайте вы подождете, где стоите, а мы приедем и отвезем вас к нему?

«Как бы поступил информатор?» – спросил себя Кляйн.

– Фрэнк обещал мне деньги. Двести долларов.

– Ладно, – сказал офицер. – Мы выполним все обещания Фрэнка.

– Хорошо. Тогда, наверное, идет.

– Значит, оставайтесь на месте, и мы приедем за вами.

– Привезете деньги?

– Да, – ответил офицер.

– Ладно. Я буду здесь. Я жду.

Повесив трубку, Кляйн сел в машину и уехал как можно быстрее.

* * *

Он сумел открыть служебную дверь лезвием секача – щель между металлическими дверью и косяком оказалась достаточно широкой – и поднялся по черной лестнице. Зазвенела сигнализация, когда он открыл дверь, но тут же замолчала, когда закрыл. Кляйн заторопился наверх.

Дверь на пятый этаж была не заперта. Он медленно приотворил ее, положив голову Борхерта на пол, увидел безлюдный коридор, где не горела ни одна лампа. В дальнем конце виднелась сестринская стойка, медсестра спала, но сидя, – задремала на посту.

Подперев дверь ногой, Кляйн подобрал голову и пробрался внутрь.

Зашел в первую же палату на пути, нашел две койки, обе пустые. В следующей лежала престарелая дама, то ли спящая, то ли без сознания, со все еще включенной прикроватной лампой, змеящейся из горла трубкой, хлопьями крови в волосах. Он вышел. Сестра за стойкой уже проснулась, но смотрела в другую сторону.