Последние дни Помпей

Гладиатор понял, что участь его решена: у него не вырвалось ни мольбы, ни стона. Публика требовала его смерти. Покорно склонил он голову, чтобы принять роковой удар. И поскольку трезубец ретиария не мог причинить мгновенную и верную смерть, на арену вышел угрюмый человек с опущенным забралом, размахивая коротким острым мечом. Медленными, размеренными шагами этот мрачный палач подошел к гладиатору, все еще стоявшему на коленях, положил левую руку на его склоненную голову, занес меч, оглядел зрителей — на случай, если в последний миг они смягчатся, но все пальцы по-прежнему были опущены вниз; меч сверкнул в воздухе, опустился, гладиатор упал на песок, вздрогнул и замер — он был мертв.

Его тело тут же уволокли с арены через Ворота мертвых и бросили в мрачную каморку, которую называли сполиарием. Тем временем решился исход поединка между римлянами. Эвмолп нанес смертельную рану своему менее опытному сопернику, и новая жертва очутилась в печальном приюте для мертвых.

Теперь вся огромная толпа зашевелилась; все удовлетворенно вздохнули и уселись поудобнее. Освежающие фонтаны забили из невидимых труб. Наслаждаясь прохладой, люди обменивались впечатлениями. Эвмолп снял шлем и вытер лоб; его курчавые волосы, короткая борода, благородное римское лицо и темные блестящие глаза вызывали всеобщее восхищение. Он был свеж, невредим, полон сил.

Эдитор, помолчав, объявил, что, поскольку Нигер ранен и не может снова выйти на арену, Лидон займет место убитого Непима и будет сражаться с Эв-молпом.

— Но если ты, Лидон, — добавил он, — не хочешь биться с этим римлянином, уже показавшим свою храбрость, то можешь отказаться. Эвмолп не был назначен тебе в противники. Решай, можешь ли ты с ним соперничать. Если ты будешь побежден, тебя ждет славная смерть, а если победишь, я из своихсредств удваиваю награду.

Со скамей раздались одобрительные крики. Лидон, стоя на арене, окинул взглядом амфитеатр; высоко наверху он увидел бледное лицо отца. Мгновение он колебался. Нет! Победы на цестах было мало — он еще не завоевал награды, его отец еще раб!

— Благородный эдил, — сказал он твердо, — я готов сражаться. Я хочу поддержать честь нашего города — воспитанник нашего славного ланисты должен помериться силами с этим римлянином.

Зрители закричали еще громче.

— Ставлю четыре против одного, Лидон будет побежден, — сказал Клодий Лепиду.

— Не согласен даже на двадцать против одного: ведь Эвмолп настоящий Ахилл, а этот несчастный всего только новичок.

Эвмолп с усмешкой посмотрел на Лидона, едва слышно вздохнув при этом, — он пожалел противника, но, привычный к сражениям, тут же ожесточился.

И теперь, готовые к последнему поединку, после которого на арену должны были выйти звери, оба гладиатора, опустив забрала и обнажив мечи, встали друг против друга.

В этот миг один из служителей подал претору запечатанную табличку. Претор распечатал ее, прочел, и на лице его отразилось недоумение. Он снова перечитал письмо и, пробормотав: «Это невозможно! Должно быть, он пьян с утра, если мог такое выдумать!» — небрежно отложил табличку и снова внимательно стал следить за поединком.

Зрители затаили дыхание. Эвмолп им нравился, но мужество Лидона и гордые слова о чести помпейского ланисты высоко подняли его в их глазах.

— Эй, старик! — сказал Медону его сосед. — Твоему сыну трудненько тягаться с этим римлянином! Но не робей — эдитор не даст его убить, да и публика тоже: ведь он такой храбрец. А! Вот славный удар. Но он ловко увернулся, клянусь Поллуксом! Давай, давай, Лидон! Они остановились перевести дух. Что тытам бормочешь, старик?

— Молитвы, — отвечал Медон с надеждой; теперь он был спокойнее.

— Молитвы — что за вздор! Прошло то время, когда боги уносили людей с поля битвы, закутав в облако. О Юпитер, какой удар! Сбоку, он заходит сбоку, берегись, Лидон!

Зрители вздрогнули. Получив сильный удар по голове, Лидон упал на колени.

— Готов! — крикнул пронзительный женский голос.

Это был голос той молодой женщины, которая так жаждала, чтобы звери растерзали какого-нибудь преступника.

— Молчи, глупая! — Сказала жена Пансы. — Он не ранен!

— А жаль, это досадило бы старому ворчуну Медону, — пробормотала девушка.

Лидон, который до сих пор защищался с большим искусством и храбростью, начал слабеть под яростными ударами опытного римлянина; его рука отяжелела, глаза помутились, он дышал тяжело и с трудом. Противники на мгновение остановились перевести дух.

— Юноша, — сказал ему Эвмолп тихо, — сдайся. Я легко раню тебя, а ты опусти оружие. Эдитор и зрители на твоей стороне, ты с честью выйдешь из боя и сохранишь жизнь.

— А мой отец останется рабом! — пробормотал Лидон. — Нет! Я умру или добуду ему свободу.