Последние дни Спартака

Она приподнялась на локте, я, наоборот, на него опустился. Наши лица оказались в считанных сантиметрах друг от друга, и в следующее мгновение губы слились в поцелуе. Трудно сказать, сколько он длился. Пять секунд, десять? Не знаю. Для нас те секунды вылились в вечность, а поцелуй лишь положил начало новому отрезку времени, и вроде бы ничего не означал. В тот момент мы не считали его особым и важным, к чему-то обязывающим. Скорее, это был эмоциональный порыв, и каждый из нас просто получил то, что ему требовалось в то самое мгновение жизни.

– Извини, – смущенно обронил я, не зная, что можно и правильно сказать в подобном случае и чувствуя себя неловко.

– Ничего, – на удивление просто ответила она, присела и подтянула колени к подбородку.

Так мы просидели еще некоторое время, совершенно другие, чуждые к прежнему, смущенные настоящим, напуганные будущим. Затем она спросила.

– Как ты считаешь, в жизни есть смысл?

Неожиданный вопрос порядком меня озадачил, думы мои унеслись далеко, закачались на волнах счастливо-безмятежного безбрежья, как вдруг сидевшая рядом девушка, мечтательно устремившая взгляд куда-то в непроглядную даль, спросила о том, о чем спорит и что ищет человечество на протяжении всего своего существования. Настя, заметив мое замешательство, поспешно исправилась.

– Я не масштабно. В твоей жизни есть смысл?

– Не знаю, – подумав, ответил я. – Скорее всего, есть. Все зависит от того, что ты подразумеваешь под словом «смысл». Если тебя интересует, полезен ли я другим, окружающему миру – то, безусловно, он есть. В чем-то и кому-то я обязательно полезен, пусть и сам не догадываюсь об этом. Жизнь моя, например, приносит радость моим родителям. Одного этого достаточно для того, чтобы жить. Но если тебя интересует, имеется ли у меня какая-либо особая цель, к которой я изо всех сил стремлюсь, то, пожалуй, ее у меня нет.

– Нет цели? Почему? Ты кажешься мне серьезным человеком.

– Дело не в этом, – ответил я, машинально сорвав травинку и сунув ее в рот; травинка оказалась с легкой кислинкой, и ее сок моментально разлился, слегка пощипывая, по языку. – Ведь как говорят: цель оправдывает средства? Моя жизнь течет иным руслом. Порой мне кажется, что она состоит из длинного ряда разнообразных целей, крупных и незначительных, важных и не очень. Я не слежу за этим. Мне достаточно того, что я живу, совершаю какие-то поступки, порой, допускаю и просчеты, как же без этого. Истинная же цель складывается как раз из мелочей. А задайся я строго определенной целью, и жить станет неинтересно. Зачем жить, если финал может состоять лишь из двух возможных концовок: достиг я желаемого результата или нет? Это, скорее, похоже на соревнования. А так каждый день я открываю для себя что-то новое. Каждый день живу по-иному. Шагаю по ступеням времени, и стараюсь, чтобы следующая ступень находилась выше предыдущей. Так что дело тут не в серьезности.

– Ты говоришь не так,… как другие, – заметила она.

– Прости, какой есть.

– Нет, я не хотела тебя обидеть, – поспешно добавила девушка. – Просто хотела сказать, что не привыкла к таким словам. Обычно со мной так не разговаривают. Друзья не считают меня умной.

– Значит, это не настоящие друзья. Дружба не строится на достоинствах ума. Если бы это было так, то в мире насчитывалось бы не так уж и много дружеских пар. И вовсе не потому, что с нами соседствует масса глупых людей. Глупость не имеет меры измерения. Так же, как и глубина ума.

Она сидела, не шелохнувшись, молча обдумывая мои слова.

– Интересно, а в моей жизни есть смысл? – задумчиво протянула она.

– Не беспокойся, в жизни все наполнено смыслом…

Побледневший круг солнца, окаймленный полупрозрачным венчиком невесомых, розовых облаков, медленно клонился к западу, приобретая слабо-красноватый оттенок, когда мы засобирались в обратный путь.

Пока Настя терпеливо вытаскивала из волос прицепившиеся травинки, я собрал одеяло и уложил его в пакет. Затем помог ей натянуть кроссовки. Я поддерживал Настю за плечо, пока она обувалась, балансируя на одной ноге. Мы тронулись в путь, отсчитывая шаги по знакомой тропинке. Миновали ручей и достигли пределов «моей» заводи.

– Подожди, пойдем со мной, – я не удержался, схватил Настю за руку и потащил ее за собой вниз, по скату, нырнув в неприметный со стороны лаз между ивами.

Настя не сопротивлялась, послушно следуя за мной. Увидев заводь, она не могла скрыть восхищения.

– Ты часто сюда приходишь?

Я молча кивнул, укромное место не располагало к разговору.

– Ты туда всех водишь? – слегка дрогнувшим голосом спросила Настя, когда мы выбрались обратно на тропинку.

– Ты первая. Эта заводь – моя тайна. Порой мне кажется, что в этом месте хранится моя душа. Здесь я дышу глубже, чище и свободнее. И нахожу ответ на любой вопрос.

– На любой? И какой же вопрос ты задал сейчас? Постой, попробую сама угадать. – Настя нахмурила очаровательный лобик, озадаченно выложив на нем короткие, неглубокие складки морщинок, как первоклашка, решающий трудную задачу. – Раз ты привел меня сюда, значит, твой вопрос касался меня, так?