Последние дни. Том 2

Мавранос отодвинул кресло, привстал и вытащил из кармана помятое регистрационное свидетельство на автомобиль. Развернув его, он прочитал вслух:

Roma, tibi subito motibus ibit Amor, Si bene te tua laus taxat, sua laute tenebis, Sole, medere pede: ede, perede melos.

– На пепельнице была определенно первая, – сказала Пламтри.

Кокрен почувствовал, что волосы у него на затылке зашевелились.

– После того как я прочитал эту строчку вслух, призрак Крейна явился в образе нашего таксиста. А когда повторил в руинах Сатро, его сумасшедший голый призрак появился уже там.

– Не произноси вслух в третий раз, – предупредил Мавранос. – Голый мужик в твоей кухне только расстроит дам. Да и мне будет очень неприятно видеть подобие своего старого друга в таком жалком состоянии. – Он вздохнул и посмотрел на Кокрена. – Позволишь воспользоваться твоим телефоном? Нужно узнать, смогла ли Нарди перевести эту несчастную записку.

– Вон в углу телефон с громкоговорителем, – сказал Кокрен. – Звони с него, чтобы мы все послушали.

На солнечной кухне Кокрен и Пламтри снова заняли свои места за столом, а Пит и Анжелика прислонились к рабочему столу возле раковины. Кути плюхнулся на третий стул, но по выражению, с каким он посмотрел на тот же рабочий стол, было ясно, что он хотел бы забраться на него, не будь у него свежих швов на боку. Кокрен вспомнил, что, когда они пытались позвонить призраку Крейна из «Солвилля», Кути сидел на стиральной машине, и подумал, что парнишка по какой-то причине хочет находиться подальше от земли во время важных звонков.

Мавранос подошел к телефону, висевшему на стене, набрал одиннадцать цифр междугороднего вызова и нажал кнопку громкоговорителя.

– Алло! – прозвучал молодой женский голос; Кокрен редко пользовался громкоговорителем и сейчас грустно подумал, что звук совсем не такой хороший, как выдавал самодельный динамик, сооруженный Кути из кусочка мела и точилки для карандашей.

– Нарди, это снова Арки, – сказал Мавранос, – а вокруг сидит и слушает вся королевская конница и вся королевская рать. Тебе удалось что-нибудь прояснить?

– А как же! Твои палиндромы – это пентаметр, за которым следует гекзаметр, и снова пентаметр, – сказала женщина по имени Нарди. – Это обычное сочетание размеров в древнеримской лирической поэзии, хоть у Горация, хоть у Катулла. Знаешь, этот текст кажется мне ужасно древним. И строки, похоже, имеют отношение к вашей – нашей – ситуации. У тебя карандаш под рукой?

Мавранос выдвинул ящик под телефоном и сунул туда руку.

– Да, – сказал он, вытаскивая карандаш для ресниц и январский счет за газ.

– Отлично, – отозвался голос Нарди из громкоговорителя. – «Roma» с запятой – это звательный падеж названия «Рим», что в нашем контексте довольно ясно превращает «духовную власть над Землей» в нечто вроде Ватикана. Понятно? «Tibi subito» – «для тебя внезапно, неожиданно». «Motibus» в отложительном падеже указывает на то, каким образом, и получается нечто вроде «с танцующим движением», хотя Цицерон использует это слово в сочетании «motus terrae», что означает землетрясение.

– А ты сказал про «motibus» – «автобус», – шепнула Пламтри Кокрену. У нее, похоже, стало легче на душе.

Он коротко кивнул и жестом попросил ее помолчать.

– «Ibit», – продолжала Нарди, – это глагол «идти» в третьем лице и будущем времени. «Аmor», конечно же, «любовь», но заглавная «А» указывает на то, что здесь это имя собственное, бог любви или кто-то в этом роде, причем, судя по контексту, где и внезапность, и землетрясения, еще и весьма недобрый.

Кокрен задумался о боге, разбудившем его мнимым землетрясением в лас-вегасской венчальной часовне «Трой и Кресс» почти пять лет назад, и о Нине, которая предпочла его любви смертоносную любовь этого бога.

– Во второй строке, – продолжила Нарди, – «taxat» – это глагол первого спряжения («taxo, taxare»), означающий: «держи, цени, уважай». Дословно переводится как: «если твоя похвала оценивает тебя высоко», но по-английски получится: «если ты высоко оцениваешь свою похвалу». «Sua» – притяжательное местоимение – оно должно быть в именительном падеже, хотя я предпочла бы «suam»; в любом случае, это женский род и сочетается он со стоящим в женском роде «laus» – «похвала» или «слава». Я думаю, что «твоя похвала» здесь должна пониматься буквально в женском роде по отношению к этому «Amor», который предстает подчеркнуто мужественным. «Laute» – «великолепно». «Tenebis» – глагол второго спряжения: «держать, достигать».

Мавранос, потеряв терпение, помахал перед носом карандашиком.

– Нарди, и что все-таки означает эта тарабарщина?

Из динамика послышался неровный вздох.