Последние истории

Это выглядело забавно, поэтому остальные разражались смехом и игра заканчивалась. Та, что была в центре круга, шла домой последней, со смутным ощущением, будто ее использовали как случайного зрителя, которого гипнотизер вытащил на сцену и заставил выполнять дурацкие команды. Она нарочно отстает и дуется, но, когда девочки вместе спускаются в деревню, все уже в порядке, все изгнано из памяти.

Но на нее ни разу не выпало, так что она не знала, каково это – лежать в центре и становиться невесомой. Представляла себе это вроде сна. А сон редко бывает сплошным темным небытием, обычно в нем что-нибудь происходит, просто непохожее на то, что случается наяву. Невероятное оказывается очевидным, а время скачет и кувыркается. Так что, наверное, и знания тогда другие – ни к чему не пригодные, бесполезные. Может, и тело в центре круга, тело, которое способны поднять девчоночьи пальчики, ведет себя совершенно естественно, как и надо. Словно дыхание трупа: немыслимое, но логичное. Она снова чувствует на пальцах его вес, тяжесть, противоречащую себе самой – тяжесть и легкость одновременно.

Утром она просыпается сразу, резко – открывает глаза и видит серый свет, размазывающий морщины и трещины на потолке в однородную перламутровую массу. Должно быть, очень рано.

Она слышит, как хлопает дверь и с трудом заводится мотор. Долго хрипит, потом стихает. И так несколько раз; наконец, к ее облегчению, срабатывает, и звук постепенно удаляется.

Проснувшись, она всегда прислушивается к стуку сердца – все ли в порядке, бьется ли оно и как. Касается тела – не распалось ли чудесным образом за ночь, – но теперь ей так приятно лежать навзничь, неподвижно, что даже не хочется шевелить рукой, класть ее на грудь. Вид однотонной поверхности потолка успокаивает; руки все еще спят на жесткой накрахмаленной простыне. Она вспоминает.

Ее зовут Ида Март. Возраст – пятьдесят четыре года. Прописана: Варшава, улица Адама Плуга, 89, кв. 21. Идентификационный номер 50012926704. Слава богу!

Осторожно скрипит дверь, и женщина слышит мелкий перестук шагов – словно тиканье часиков. Не открывая глаз, чувствует на лице теплое дыхание. Тот белый пес. Небось смотрит на нее, дышит в щеку. Ида не реагирует, и пес тихонько отходит. Она лежит еще мгновение и постепенно осознает, где находится. Обнаруживает, что спала в колготках и блузке, а юбка валяется на полу. Вид этой юбки – из толстой серой шерсти, дорогой и модной, косого кроя, выгодно подчеркивающей фигуру, – навевает какое-то неприятное воспоминание, какая-то мысль стучится в голову, а Ида защищается от нее, заслоняется и прячется.

Около дома сидят родители. Отец, не глядя на нее, сматывает в клубки шерсть. Мать молодая, похожа на Майю, словно бы взрослая Майя – чужая, вечно отсутствующая. «Ты никогда не приезжаешь, мы тебя уже почти забыли», – укоризненно говорит она. Обиженно встает и уходит в дом. Ида идет следом, смотрит матери в спину, но ей кажется, будто та пытается убежать. Она принимается кружить по комнатам, обращающимся вдруг в бесконечную анфиладу. Внезапно Иду охватывает страх – она вспоминает, что оставила во дворе Майю, свою маленькую дочку. Она хочет вернуться, выбраться из этого лабиринта, но не знает как. Все окрашивается в синий цвет.

2

Ида слышит скрип двери и шепот, потом тихий упрек, обращенный к собаке: «Не ходи туда, спускайся вниз!» Кто-то осторожно подходит к ее кровати, садится на краешек. Ничего не поделаешь, придется открыть глаза.

Мужчина стоит в дверях с выражением печальной озабоченности на лице. Ольга – это она сидит на кровати – улыбается, маленькая, смуглая и сморщенная, в чертах ее есть что-то беспокойно асимметричное.

– Ты, детка, целый день спала, уже темнеет, и Адриану пора ехать, а он бы хотел тебя осмотреть. Вдруг что-нибудь сломано. Тогда придется вызвать врача, Адриан-то ветеринар. А впрочем, какая разница… Можно ему войти? – Не дожидаясь ответа, она зовет: – Иди сюда, Адри.

Появляется молодой мужчина – светловолосый, невысокий, на лице испарина, словно он спешил или бежал по лестнице. Примерно ровесник Майи, лет тридцати. На нем толстый шерстяной свитер, белый с голубым. Редеющие волосы прилипли ко лбу. Адриан сконфуженно улыбается, ни на кого не похожий, посторонний. Молодой. Смотрит на Иду со сдержанным любопытством. Затем профессионально заглядывает ей в глаза, оттянув нижние веки, поднимает и опускает руки, ощупывает живот. Велит сесть и пошевелить ногами. Последить взглядом за его пальцем. Иду смущает этот осмотр, как всегда, ведь все врачи – молодые мужчины, самые чуждые существа из возможных.

– Похоже, с вами все в порядке, – говорит наконец ветеринар; у него высокий голос. – Испугались, да? Вы не вставайте, полежите.

– Сама не знаю, как я себя чувствую. Пожалуй, не в своей тарелке.

– Естественно, ничего удивительного, это от стресса, само пройдет.

– Я бы хотела вызвать полицию, машина чужая.

– Да, надо этим заняться. Может, завтра?

– А сегодня? Вытащить бы ее.