Последние истории

Осознав, что эта зеленоватая беспредельность воды – Южно-Китайское море, она на миг ощутила панику, на секунду дух захватило от какой-то страшной клаустрофобии: вот она передвигается по шарику, точно муха, описывает круги; не где-то «вне», а всего лишь «напротив» – словно перешла на другую сторону улицы. Южно-Китайское море – не более чем отдаленная точка, находящаяся в том же измерении, то есть «здесь»: его можно представить себе на глобусе, на карте; пустое синее пространство между континентами, пробел между словами.

На секунду, как по мановению волшебной палочки, вновь всплыло воспоминание об ощущении холода, вечно мерзнущих ладонях и ступнях, о разлитых вокруг бесконечных сумерках. Чудо снега, который днем превращается в хлюпающее месиво, чтобы ночью вернуться к совсем иной структуре. Стоял ведь конец февраля.

Паром – это громко сказано. Подошел маленький кораблик, чуть ли не рыбачий бот – сначала один, потом, почти сразу, другой. Вскоре оказалось, что малайцы с детьми облепили тот, второй, а они с сыном, по-прежнему обреченные на общество ныряльщиков, устроились на палубе старого суденышка, прямо перед облупленной дверью, на которой от руки было выведено «WC». Аквалангисты – наконец притихшие, видимо, от усталости – заталкивали свои яркие сумки под сиденья. Она обменялась неуверенной улыбкой с одним из них, высоким худым юношей с нечистой кожей. Непроницаемость узких глаз – она не умела прочитать их выражение. Начинать разговор было уже поздно – катер тронулся, с брызгами рассекая воду. Все заглушил гул мотора. Сперва кораблики плыли друг за другом, но, едва покинув маленькую бухточку, тот, с детьми, свернул налево и спустя несколько минут растаял на размытой границе воды и воздуха. Впереди на горизонте вырисовались очертания островов. Маленькие, средние и довольно крупные, они были разбросаны по воде – словно гигантские бесформенные кукурузные хлопья в тарелке с молоком. Почти все одинаковой вулканической формы – вырастающие из моря конусы, огромные крутые груди. Мальчик, менее терпеливый, чем она, перегибался через борт и, указывая на острова рукой, пытался перекричать шум двигателя. Мать догадывалась, что он каждый раз повторяет: «Наверное, этот. Этот точно наш». На лице у него оседали капли соленой воды. Она с тревогой подумала, что не намазала сына кремом и светлая кожа, отданная на растерзание лезвиям солнца, покраснеет и обгорит. Стала искать в рюкзаке косметичку, но пришлось бы все распаковывать, так что она оставила эту затею. Сама она защитными кремами почти не пользовалась. Воображала, как солнечные лучи проникают сквозь ее тело, пробиваются вглубь, мягким серым свечением озаряя кости. «Сожги меня, солнце», – с мазохистским злорадством нередко думала она, и, похоже, это действовало как заклятие: солнце не причиняло ей вреда. Лишь окрашивало кожу в коричневый цвет.

Острова, один за другим, исчезали за спиной. Манили издали язычками пляжей, изобилием зеленой бесконечности и прячущимися среди пальм крышами отелей. Цеплялись за воду когтями молов и пристаней, у которых колыхались немногочисленные лодчонки и ослепительно белые яхты.

Вода была мощной, живой, беспокойной, вся в зеленых и синих отблесках. Синее море. Море индиго. Графитовое море. Когда же его поверхности коснулось нетерпеливое тропическое солнце, по воде расплылись пурпурные и фиолетовые пятна – опускающаяся ночь вливала в нее гектолитры чернил.

Причалили уже в темноте; опробовали ступнями нагревшиеся за день доски мостков. Ныряльщики тут уже бывали. По хрустящему песку они зашагали в глубь острова – по вымощенной плоскими камнями дорожке прямо к большой крытой террасе. Гостиничный холл без стен, с полукруглой бамбуковой стойкой и несколькими уютными закутками радовал глаз. Густая тропическая темнота была расшита множеством красных и желтых цветов – развешанными под крышей бумажными фонариками.

Мальчик моментально отыскал бильярдный стол и с восторгом рассматривал огромные раковины, расставленные повсюду и служившие цветочными горшками, контейнерами для бильярдных шаров, пепельницами. В глубине, у маленького бара, полки которого были заставлены бутылками колы и шоколадными батончиками, сидела пара, едва различимая в красноватом свете ламп: красивая худенькая девушка и молодой рыжеволосый мужчина. Они молча смотрели друг на друга, выдыхая сигаретный дым прямо в лицо. Улыбнулись вновь прибывшим.

Те уселись на заваленный подушками диван, оглушенные тишиной, мощь которой подчеркивало нежное стрекотание, что доносилось из глубины острова. Тысячи маленьких цветных будильников, спрятанных под пальмовыми листьями.

Хозяин – владелец гостиницы – вышел к гостям с торжественным, почти праздничным видом, словно те приехали на свадьбу. Он внезапно вынырнул из влажной тени, в коротких шортах сафари, сандалиях, светлой футболке. Раскинул в приветственном жесте руки – женщина смутилась, но, похоже, зря, потому что старыми клиентами оказались аквалангисты, а не она, незнакомка с ребенком.