Последние каникулы, Шаровая молния

- Откуда ты знаешь? - подскочил Вадик, Он схватил Олю за плечи.- Разговаривала с ней? Пока я купался? Расскажи!

- Она пила настой. Какой-то такой настой, против которого нет спасения. Так что ты все хорошо сделал, а вылечить ее не смог бы никогда. Слушай, Вадька, а почему ты совсем не переживаешь?

- Вот отчего такое затемненное сознание,- сообразил Вадик.- Я ведь все по максимуму делал, как большой...

- Она легко умерла?

- Упокоилась, как говорят старушки. Поэтому я и хочу на мой единственный раз иметь все настоящее и целиком. Настоящую работу, настоящую любовь, настоящую жизнь.

- Ну, насчет работы все в порядке, кажется,- с вызовом произнесла Оля.- А об остальном тебе судить.- Все это время она смотрела на него странно большими глазами, внимательно и пристально, а теперь отвернулась и встала. Поднялся и Вадик, опять обнял ее, но она не отозвалась.- Гляди! - Оля протянула руку.- Видишь что-нибудь? Плохо, что мы все время ночью разговариваем. Ночью сам себе кажешься большим, а все остальное не видно. Ну, видишь что-нибудь?

Их глазам, привыкшим к темноте, из-под густой ночной тени дуба открылся горизонт бугрящейся воды с серебрением по краю, а за ним - непроглядный мрак всего остального мира, про который известно, что он есть.

Вадик проводил Олю до темного крыльца. На прощание они стиснули друг другу пальцы до боли - здесь была как бы запретная зона, и они никогда не целовались. Оля поднялась по ступенькам на крыльцо, Вадик ждал скрипа отворяемой двери, но Оля вдруг испуганно ойкнула. И тут же послышался голос Сережи-комиссара:

- Тихо, тихо, не шуми, это я тут... сижу.

- Привет! - шепнул Вадик.- Бессонница?

- Да нет. Так просто... Я все про собрание думаю.

Вадик улыбнулся:

- Утро вечера мудреней, комиссар, Иди спать.

Сережа не отозвался, и была минута полной, мертвой тишины. Потом он встал и молча ушел за дверь.

- Он совета у тебя спрашивал! - с сердцем сказала вдруг Оля.- А ты его мордой об стол. Эх, Вадик!..

- Здравствуйте, доктор! - улыбаясь ему ярко накрашенным ртом, обрадовано сказала секретарша директора.- Я про вас передачу слышала! А директора нет! - игриво добавила она.- В поле. Теперь его до обеда не поймать.

- Мне обязательно надо с ним поговорить,- вздохнул Вадик.- Насчет машины. Отобрал у отряда машину! - ища сочувствия, объяснил он.

- Ну! - Секретарша безнадежно махнула рукой.- Откажет! У нас трех водителей на уборочную в район взяли. Да и работа у вас невыгодная.- Она вытащила из ящика стола пачку сигарет, предложила Вадику. Закурив, спрыгнула со стула и плотно закрыла дверь, возвращаясь за свой стол, она прошла рядом, обдавая Вадика тяжелым запахом духов и табака. Горб углом выступал у нее на спине, по-детски худой, узкой.

- Подождите, доктор! - всполошилась секретарша, когда Вадик с расстроенным лицом поднялся со стула. Он остановился.- Вы можете меня проконсультировать? - помолчав и будто бы решившись, спросила она, глядя в окно.

- Пожалуйста. Только ведь я детский врач все-таки.

- Я зайду к вам на днях, можно? - кокетливо спросила она. И рукой с зажатой в пальцах сигаретой помахала ему.

Вадик пошел вдоль поля, по шоссе, надеясь попасть в лагерь на попутной машине, но дорога была пустынна. Поле ярко зеленело, живое, ветер гнал по нему волны. Вадик топал по обочине, разглядывая облачное небо, колышущееся поле, темно-зеленый лес, и уже далеко отошел от центральной усадьбы совхоза, когда сзади раздались сигналы машины. Он обернулся и увидел быстро приближающийся "газик". В лобовом стекле белела рубашка директора.

- Был в конторе, а Тоня сказала, что вы заходили. Здравствуйте! - Директор вышел из машины, протянул Вадику руку.- Что-нибудь случилось?

- Случилось.- Директор нахмурился, и тогда Вадик расчетливо, с укоризной обронил: - Машину у нас отобрали.

Директор ухмыльнулся:

- Все, значит, в ход пошло? То ваш командир с бутылкой ко мне заявляется этот вопрос решать - по-мужски, а теперь, выходит, и вас...

- Он меня не просил. Я сам вызвался.

- Наш инженер на днях - как раз в обед подгадал приехать - все осмотрел и так доложил о результатах, что хоть плачь, а? Поедем, посмотрим... Вот я и говорю, все в ход пошло? - повторил он уже в машине.

- Что ж нам делать остается? Не успеваем.

- А вы и не поспеете уже. Я крест на этом поставил. Поэтому машину и отобрал. Честно сказал?

Вадик кивнул. Еще по дороге на центральную усадьбу он был уверен, что едва он попросит, напомнив о дочке, как директор отменит свое распоряжение, а теперь и язык не поворачивался спросить о девочке.

- Ладно, доктор,- улыбнулся директор. Оказывается, он подглядывал за насупившимся Вадиком.- Придумаем чего-нибудь! Что ж о дочке не спросите?

- Неудобно. Вроде вымогаю машину. А как дочка?

- Жена пишет - поправляется. А потому, что попала к специалистам. А у ваших ребят дела уж не поправятся, даже с машиной. Работают плохо, неумело,- жестко определил директор.

- Они работают честно, выкладываются. Я-то вижу! Они даже вечером петь перестали, спать валятся сразу же. Соревнование у нас, каменщиков...- залепетал Вадик и покраснел.