Последние каникулы, Шаровая молния

У поворота Кочетков обернулся и обнаружил, что идет один,

- Вот теперь пойдем,- сказал Вадик, когда Кочетков скрылся за углом. Он взял Олю за руку и останавливал, когда она, забываясь, начинала торопиться, возвращал ее на место, рядом с собой.

- Что так долго?

- Решение отряда доложила, и еще они протокол читали. Заждался?

- Ну и что они? Пришлют "варяга", как водится?

- Зачем? Согласились с нами.

- Как это согласились? - удивился Вадик.

- Согласились, и все. Ведь отряд решил. Народ. Все равно нам за все отвечать, не им,- твердо сказала Оля, и Вадик усмехнулся.

А дождик, начавшийся еще утром в Москве, теперь дошел сюда, и все моросил, накрывая серой мглою улицу с кучками сена на обочинах, крыши домов и далекий лес на горизонте. Одна за другой через площадь неслись машины, и, поглядев на бусинки воды, застрявшие у Оли в волосах, Вадик выбежал к самой проезжей части, сжимая в кулаке сложенную вчетверо бумажку мандата. Машины, с трудом, так, что даже замирали на мгновение, выбравшись на площадь, поднимались с убегающей к водохранилищу покатой центральной улицы, поэтому Вадик успел увидеть медицинский бодренький "рафик" и замахал руками.

- Ну, документ! - хмыкнул шофер, прочитав мандат.- Садитесь! - Он с улыбкой посмотрел на Олю.

- Захватите там еще одного нашего,- напросил его Вадик.

Машина рванула с места и почти сразу же нагнала Кочеткова, шагающего по кромке шоссе. Куртка на нем уже промокла на плечах. Когда "рафик" затормозил, он удивился, но, заглянув в распахнутую дверцу, увидел Олю и влез в низенький салон. Крепко хлопнул дверцей, скомандовал шоферу: "Газуй!"

В салоне, поближе к задним дверям и на носилках, стояли большие мокрые корзины; хорошо, свежо пахло землей и огурцами. Кочетков с удовольствием потянул носом воздух.

Оля сидела на откидном, докторском, сиденье, а Вадик - на запасном, спиной к ходу машины. Кочетков огляделся, все еще стоя на согнутых ногах, крякнул, когда на ухабе стукнулся головой о крышу.

- Ну, а я на место больного, значит.- Он снял корзины и лег на носилки.

Матовые стекла пропускали тусклый свет, и какие-то внезапно возникающие тени размыто скользили по ним; ревел мотор, и под полом гулко бились упругие колеса. А шофер все прибавлял и прибавлял скорость; их мотало и, чудилось, несло куда-то боком или прямо в лоб серому туману, зацепившемуся за деревья и кусты у дороги. Мотор то рычал, то звенел, они повисали на мгновения в воздухе и потом с гулким шумом обваливались на мокрую визжащую дорогу; хотелось открыть хоть окно, чтобы определиться, потому что пространство казалось бесконечным и они пронизывали его насквозь.

Кочетков вытащил папиросы и закурил. Потянуло дымом, и Оля, морщась, с трудом отодвинула стекло. Повалил свежий мокрый лесной воздух, шумы дороги стали звонче, и можно было увидеть бесконечное мелькание леса, в котором вдруг проглянули осенние тона.

- Пока ехали закупоренные, похоже было на самолет,- сказал Кочетков.- Как перед десантированием. Чего-то гудит, туда-сюда мотает, где, что - не разберешь! С парашютом не прыгал, доктор?

- Прыгал.

- С восьмисот, да? Ну, это все равно что с кровати.- Он вздохнул.- Знаете, салаги, падаешь - все чужое, не свое, руки, ноги; вдруг - хлоп! - дернет до солнышка и - спуск, как на качелях.- Он ждал от них слов, вопросов, но они молчали. Кочетков бросил на пол окурок и закурил опять.- Сто прыжков. И с дыхательным прыгал и со спецснаряжением. Было времечко! - вздохнул он.- Пока медицина не влезла - все шло нормально. Только один врач у нас был человек! Хирург! Майор. Взводный наш,- Кочетков пристроил голову на локте и так, чтобы видеть Вадика,- чуть пополам не разломился: его стропой перехлестнуло. Сам говорил: "Слышу, трещит!" А через пару месяцев - в строю.

- Значит, переломов не было,- возразил Вадик.- Просто потянул связки или мышцу надорвал. Мне отец рассказывал про такие штуки.

Кочетков тяжело смотрел на него.

- Ты про давление в штаб накапал?

- И без того вчера Шимблит выявил твою гипертонию. Хорош бы я был - узнай это от него! - Вадик усмехнулся.

- А на... всем вам это? - заорал Кочетков в лицо Вадику.- Меня не комиссуешь! Я свободный человек. Захочу - в отряд вернусь. И идите вы все, салаги!..

- Полегче,- оборвал его Вадик.- Здесь Оля!

- Ничего, перебьется! Она и не такие слова дома слышала. Верно, Оль? - Кочетков, ощерясь, повернулся к ней. Оля покраснела.- Спелись,- заключил Кочетков.- Приручил. Я думал, болтают, а выходит - правда! А, Оль? Вот Светка посмеется! А говорила: до свадьбы - нет.

- Оставь ее в покое,- бросив руку на плечо Кочеткову, сказал Вадик.- Еще слово про нее!..

--Яж тебя прибью! - сквозь зубы процедил Кочетков, рывком садясь на носилках. Он был уже подобран, как для прыжка.

- Перестаньте! - крикнула звонко Оля и привстала.- Остановите!

Но шофер гнал машину и за ревом двигателя и свистом ветра Олин голос не услышал.

- Ты мне должен,- в глаза Кочеткову сказал Вадик.

- Попробуй стребуй как-нибудь,- разваливаясь на носилках, ухмыльнулся Кочетков.- Справь мне такое удовольствие. Я обожду.