Последние хозяева кремля. «За кремлевскими кулисами»

Корреспондент ”Нового времени” в Токио Станислав Левченко не мог знать того, что происходит в этой разыгрываемой Вашингтоном и Москвой партии. Его мысли были заняты тем, как найти правильный ход в той партии,которую он собирался начать. В течение четырех лет, что он находился в Японии, майор Левченко добился больших успехов. Он сумел завербовать для работы на Советский Союз нескольких весьма влиятельных лиц, и ему советская резидентура поручила поддерживать связь с наиболее ценными агентами влияния. Среди тех, с кем он встречался на внешне безобидных обедах в немецком ресторане или в темноте узких улочек, на приемах или на тайных квартирах, были бывший министр труда Японии, влиятельный член парламента от ли-берально-демократической партии Ишида, главный редактор консервативной газеты Иомиури, работники японской разведки и министерства иностранных дел. Одному из его агентов удалось украсть меморандум, раскрывающий позицию японского премьера Фукуды на переговорах с президентом Картером. За это он удостоился личной награды Андропова

- чека на 150.000 йен.

Пробыв в Японии четыре года, Левченко не мог не убедиться, что то, чему учили, оказалось ложью. Он видел, как восстановленная после поражения в войне благодаря американской помощи Япония сумела построить общество, образцом которому послужила американская демократия. Для него не составляло труда сравнить, что произошло в восстановленной по советской модели Восточной Германии , где для того чтобы предотвратить массовый исход граждан, должны были возвести Берлинскую стену.

КГБ вынужден посылать своих агентов за границу. Но он не в силах окружить их Берлинской стеной. Ведь только глубоко вникнув в окружающую его жизнь, может агент действовать успешно. А чем глубже он проникает в эту жизнь, тем лучше он ее узнает. Тренированный мыслить аналитически ум разведчика видит все несоответствие того, что ему говорили о Западе, с тем, с чем он встречается каждый день. Это одно из противоречий, которое КГБ разрешить не в состоянии. Каких бы успехов не добивался КГБ, это успехи профессионалов, служащих неправому делу. То, что они делают, не приносит пользы народу, не делает его жизнь легче, терпимее, счастливее. Все это и, наверное, еще многое другое глубоко личное, и привело Станислава Левченко вечером 24 октября 1979 года к токийскому отелю „Саньо”. Он остановил автомобиль и поднял капот. Разглядывая якобы заглохший мотор, он время от времени осматривал окрестности, пытаясь установить, следят ли за ним. Он опять вспомнил о тех, кто решился порвать с КГБ: о полковнике Анатолии Филатове, установившем контакт с Си-Ай-Эй. Только через два с половиной года случайность помогла раскрыть его. Случайно попал в ловушку КГБ и Александр Огородник, почти три года передававший американской разведке ценные бумаги из Министерства иностранных дел. Когда его арестовали, Огородник сразу же признался и с готовностью предложил все изложить на бумаге.

— Вот только беда, — невозмутимо заметил он, — я привык писать ручкой „Мон Блан”, которую оставил дома на письменном столе.

Ручка „Мон Блан” была доставлена. А через десять секунд Огородника не стало. Он проглотил спрятанную в ручке пилюлю быстродействующего яда.

Но, пожалуй, больше всего повлиял на Левченко побег Аркадия Шевченко, занимавшего пост заместителя Генерального Секретаря ООН и имевшего доступ к Политбюро.

Левченко вспомнил и о поражении, которое на его глазах Советский Союз потерпел в деле Беленко.

Захлопнув капот автомобиля, он решительно вошел в отель. Он знал, что американцы давно облюбовали этот отель и без конца проводили здесь разные приемы. Ему повезло. В этот вечер прием давали военно-морские силы. Он попросил стоящего у дверей дежурного матроса вызвать командира. Через несколько минут появился офицер в форме военно-морского флота США. Назвав себя, Левченко попросил немедленно связать его с офицером разведки.

— Почему разведки? — разыгрывая удивление, спросил офицер.

— У меня важное дело.

— Хорошо, — сказал американец. — На это уйдет минут тридцать, а пока отдохните, — и он указал ему на комнату рядом.

Когда офицер американской разведки вошел в комнату, где его ожидал Левченко, тот встал и сказал:

— Я майор КГБ. Прошу предоставить мне политическое убежище в США.

Сообщение о побеге Левченко легло на стол председателя КГБ в то же утро. Попытаться скрыть этот, грозивший провалом громадной, годами создававшейся агентурной сети в Японии, побег не было никакой возможности. Андропов мог только оценить масштабы провала, но он не мог предотвратить его. Единственное, что оставалось ему, — мстить, чтобы другим неповадно было.

Вскоре Левченко узнает, что закрытый суд военного трибунала приговорил его к расстрелу.

В Москве ему говорили, что все перебежавшие на Запад уничтожены. Но в Америке он встретился с ними. Ему стало известно, что за последние двадцать лет КГБ не удалось настигнуть ни одного из тех, кто порвал с ним.