Последние хозяева кремля. «За кремлевскими кулисами»

Когда в октябре 1964 года его выдвинули на место Хрущева, мало кто предполагал, что он так долго останется в этом кремлевском кабинете. ”А мы — всерьез и надолго”, — повторял он одно из немногих ленинских изречений, которые помнил. Что бы ни говорили о серости брежневского правления, его самого вряд ли можно было бы назвать ’’серым”. Он не был человеком блестящего ума, но он владел тем, что в советской системе ценится больше ума. Он знал, как действует система и он отлично усвоил правила поведения внутри системы. Если верно то, что его продвижение вверх по лестнице служебной карьеры — результат случайного сцепления обстоятельств, отнюдь не случайно то, что именно он сумел не только выжить в годы сталинского террора, но и выдвинуться. Он блестяще умел приспосабливаться и он понял, что надо быть прежде всего мастером интриги. И актером.

На фотографии в мае 1964 года мы видим его в первом ряду. Он — ближе всех стоит к Хрущеву и с энтузиазмом приветствует ’’нашего дорогого Никиту Сергеевича” в день его семидесятилетия.

Он — сама преданность. Хрущев уверен, что, кому-кому, а Брежневу можно доверять. Но именно тот его и предал.

По сути дела все советские руководители любого масштаба — предатели. Те, кто клялся именем Сталина, потом стали его проклинать, в том числе и Хрущев. Превозносившие Хрущева — предали его, и среди них был и Брежнев. Ему повезет. Его предадут после смерти. В связи с этим правомерен вопрос: можно ли доверять руководителям, для которых предательство — норма поведения? Можно ли доверять партии, постоянно предающей своих руководителей?

Английская труппа из Стратфорда-на-Эвоне выступала в бывшем театре Корша. В тот вечер давали ’’Макбет”. Временами отрываясь от происходившего на сцене, я поглядывал на блестящую в темноте зала лысину сидевшего в партере Хрущева. Он был живым подтверждением вечности шекспировских образов, он, ставший участником той же самой трагедии тайных интриг и измен, перенесенных из шотландского замка в Кремль.

Хрущев неистово хлопал актерам и, кто знает, чьи лица при этом возникали в его памяти, когда со сцены звучало:

”Мы, люди, читать по лицам не умеем.

Ведь в благородство этого вассала я верил слепо”...

Брежнев — сентиментальный, легко пускающий, наигрывая на гармонии, слезу, внешне мало походил на Макбета. Но именно эта роль ему была отведена историей. Он ее и сыграл. И не хуже, чем актеры шекспировского театра. Он не только сумел прийти к власти. Он эту власть сумел удержать.

’’Стать королем — ничто. Им нужно прочно стать”...

Эти слова Макбета он мог полностью отнести к себе. Ему удалось то, что не удалось шекспировскому герою. У кормила власти он пробыл восемнадцать лет! Ровно столько, сколько Ленин и Хрущев вместе взятые. Единственно, кого ему не удалось превзойти, так это Сталина. Времени не хватило. А ведь это со Сталиным он тайно соревновался все эти годы. Испытавший страх в сталинские годы, переживший их, он, заняв место в некогда принадлежавшем Сталину кабинете, стремился взять реванш над его бывшим хозяином за это. Он присвоил себе все звания и наградил себя всеми орденами, которые ему давно хотелось получить. Он был бы счастлив получить их из рук самого Сталина. То, что этого не произошло, очевидно, заставляло его ощущать некую неполноценность. Сталин был и оставался для него богом. Он понимал, что чего бы он ни сделал, ему его не превзойти и потому брал реванш в званиях и орденах. Их у него было больше двухсот. В воспевании своего имени он почти сравнялся со Сталиным.

Да и вся эпоха Брежнева может быть названа периодом затянувшейся реставрации сталинизма. Он тщится восстановить сталинские методы, но без тотального террора. Этого он боится потому, что знает, что террор может захлестнуть и его. И те, кто стоит за ним, террора не хотят. Те партаппаратчики, которые прошли через тридцатые годы, видели послевоенную разруху и хрущевскую неопределенность, только во времена Брежнева почувствовали себя в тихой гавани. Им хочется наконец-то насладиться плодами власти. Им не надо никаких перемен. Им нужна уверенность, что с ними ничего не произойдет. Брежнев им это обеспечивает. На XXIII съезде партии отменяется внесенное по предложению Хрущева дополнение в устав о периодической смене руководящих кадров. Профессия партаппаратчика становится пожизненной.

Но этого мало. Новый класс хочет не только остаться у власти. Он хочет закрепить такое положение и за своими потомками. Класс стремится стать сословием, новым дворянством.

Ключевский на своих лекциях о происхождении сословий в России, заверявший студентов Московского университета, что ’’настанет время, когда сословий уже не будет,” того, что произойдет через несколько десятилетий после его лекций, предвидеть не мог.