Последние хозяева кремля. «За кремлевскими кулисами»

Главная черта таинственного, совершающегося на глазах удивленного мира, не до конца еще понятого феномена религиозного возрождения в Советском Союзе, и состоит в том, что люди сами, без побуждения извне, стали возвращаться к вере своих предков, осознавать необходимость ее. Хотя партийные идеологи и профессора кафедр научного атеизма предсказывали неминуемое исчезновение религии, это оказалось подлинным мифом XX века. Его неоспоримым фактом стало возрождение веры. Предвидение Ницше, что религиозный порыв может трансформироваться в политический фанатизм и волю к власти, наш век подтвердил, но подтвердилась и неистребимость веры. Как правильно заметил X . Ньюман, „истинная религия растет медленно однако, если она пустила корни, выкорчевать ее почти невозможно, ее же интеллектуальные подделки вообще не имеют корней. Они возникают внезапно и так же исчезают”.

Происшедшее за годы советской власти по вине этой власти одичание народа скрывать дальше стало невозможно.

— Мы строили пропаганду на отрицании, — признал один партработник из Киева. — И это не сработало. Весь семидесятилетний опыт идет насмарку.

Выступивший весной 1988 г. на закрытом собран™ в Высшей партийной школе председатель Совета по делам религий К. Харчев говорил: „Перепись 50-х годов выявила неожиданные данные: оказалось, что

число верующих в СССР составляет 70%, то есть 115 миллионов человек, хотя по официальным данным должно было быть 20%. Церковные лидеры дают цифру 70%. Я склонен доверять церковным лидерам больше. Из этих 115 миллионов человек к Русской Православной Церкви принадлежит 30 миллионов”.

Режим вынужден был это признать и почел за лучшее призвать в союзники 30 миллионов, как говорит Харчев, а по некоторым подсчетам и 50 миллионов православных. „Чувствуя, что у них ускользает из-под ног почва, — писал о византийцах, потерявших империю, историк В. Лазарев, — они стремились обрести опору в наследии прошлого”.

Церкви вернули Даниловский монастырь и часть древней Киево-Печерской лавры. Но до революции в России было свыше 80 тысяч церквей и часовен, а к концу 1987 г., согласно данным, приведенным К. Харчевым, только 6794. В Москве осталось всего 52 церкви. Большой урон был нанесен Хрущевым, обещавшим скорое наступление коммунизма и потому приказавшим покончить с религией в сжатые сроки. „В 1961— 1964 гг. из 20 тысяч существовавших церквей было закрыто 10 тысяч. Закрывали до 150 церквей в день. В период 1965—1985 гг. было закрыто 1300 храмов.”

Сейчас в СССР примерно 1000 „неспокойных точек”, где граждане требуют открытия храма и регистрации общин”.

Во многих храмах, что не были снесены, взорваны или не разрушились от недосмотра, все еще размещены склады, фабрики, а то и просто стоят они заколоченными. По-прежнему многие верующие находились« в тюрьме только потому, что они веруют. Среди них отбывавший 12-лет-ний срок дьякон В. Русак, все преступление которого состояло в том, что он написал трехтомную Историю о взаимоотношениях между Церковью и Советским государством после 1917 г. Преследования верующих и встреча с патриархом — это два лица одной и той же политики. С одной стороны, советский режим полон страха перед несломленной силой религии, в которой вполне справедливо видит соперника, а в будущем, возможно, и противника.

С другой стороны, встреча Горбачева с главой русской православной церкви, что бы там ни говорили, — признание поражения официальной идеологии и попытка привлечь на свою сторону тех, кто придерживается иных моральных принципов, попытка опереться на эти утверждаемые религией моральные принципы. Многократно преданные проклятью, объявленные устаревшими, они, эти завещанные Ветхим и Новым Заветами принципы, оказываются единственными, что может дать человеку точку опоры в современном мире. Кое-кому кажется, что они уже давно все сказали людям. Но с каждым днем становится все яснее,

что понята лишь малая толика скрытого в них. Как учил Мартин Бубер, „существует первозданный выбор между правдой и неправдой, между истиной и ложью, и перед этим выбором стоят народы в своей истории”.

Улучшение отношений между советским режимом и православной церковью заставило изменить отношение к религии вообше. В Москве не могут не считаться с растущим влиянием ислама. Мусульман в СССР сорок пять миллионов, 16% всего населения