Последние хозяева кремля. «За кремлевскими кулисами»

Конечно, большое значение для Горбачева имело то, что во время московской встречи постоянно повторялись слова „гласность” и „перестройка”. Без них не обходилась ни одна иностранная телевизионная передача, ни одна газетная статья, посылаемая из Москвы западными журналистами. И это так или иначе привлекало внимание и к Горбачеву и к его политике. Прекращение глушения иностранных передач дало возможность советским гражданам ознакомиться как с западными, так и с советскими оценками этой политики. Советские оценки, в основном, были благоприятны. Иначе и быть не могло, поскольку почти все выступавшие были ее сторонниками. Голос Америки услужливо предоставлял трибуну известным советским пропагандистам, еще совсем недавно чернившим Америку, но теперь вдруг как по команде сделавшими крутой разворот и начавшим говорить о необходимости разрушения „концепции врага”, жизненно важном значении горбачевской перестройки для всего мира, для американо-советских отношений. Выступления по американскому радио создавали им своеобразный ореол. Уже сам факт, что их голоса звучали из-за океана, вызывал к ним больше доверия, придавал им легитимность. Занимая эфирное время, они тем самым не давали возможность использовать его для других передач. Низкое профессиональное качество руководства отделом вещания Голоса Америки на Советский Союз, и русской службы в особенности, его общая и политическая безграмотность обеспечили успех этой советской пропагандистской кампании.

Такое же массированное наступление было предпринято и на фронте внешнеполитической пропаганды. Западное обществекное мнение, как и в годы Второй мировой войны, стремились убедить, что все разговоры о коммунизме и социализме лишь для внутреннего потребления, что революционеры превратились в реформаторов, которые больше не верят в Маркса, а, как и американцы, преклоняются перед демократическими принципами Джефферсона, все чаще пытаются провести аналогию происходящего ныне в Советском Союзе с „новым курсом” президента Рузвельта. Отношения между обеими державами, существовавшие в годы Второй мировой войны, теперь предлагается рассматривать как модель будущих американо-советских отношений. „Московские новости” признают, что „без США невозможно достичь безопасности ни в Европе, ни в других районах мира”. Этому вторит „Литературная газета”, указывающая на то, что „сам факт (советско-американского) диалога производит значительный эффект” на мировое общественное мнение. Мир стремятся убедить, что СССР и США являются естественными союзниками.

Но незадолго до приезда Рейгана в Москву министр обороны Язов произносит речь, в которой напоминает, что по окончании Второй мировой войны создалась ситуация, „которая отвечает интересам мира”. Тем самым генерал подчеркивал, что сохранение статуса-кво, а иными словами — послевоенных приобретений Советского Союза, в интересах сохранения мира р потому пересмотру не подлежит. Эти слова напоминали о том, что несмотря на трудное положение, в котором находится советская держава, от своих имперских притязаний она отказываться не собиралась, что если потребуется для защиты их и, разумеется, ”в интересах мира”, она готова, как и прежде, использовать свою военную мощь. Иными словами, как пояснял популярный советский анекдот: „Советский Союз будет вести такую борьбу за мир, пока камня на камне не останется”. В то же время упоминание о „сохранении мира” было рассчитано на чуткое ухо выступающих в его защиту на Западе. Вновь активизировался хор всегда готовых последовать советским призывам, предпринять все возможное, чтобы забылось недавнее советское прошлое. Как их предшественники в годы войны, призывавшие верить доброму „дяде Джо”, они теперь призывали верить улыбке „Горби”.

Разумеется, каждый из участников по-своему интерпретировал итоги встречи. Советская сторона считала, что, назвав критику Рейгана советской политики в области прав человека вмешательством во внутренние дела, Горбачев продемонстрировал твердость и непримиримость, т. е. те качества, без которых коммунистического руководителя, в котором всегда должен угадываться потенциальный диктатор, вообразить невозможно. За улыбкой обнажались „железные зубы”, о которых некогда говорил Громыко. Именно этот образ вождя усиленно культивировала советская пропаганда накануне предстоящей партконференции.