Последние хозяева кремля. «За кремлевскими кулисами»

„Голос Америки” пошел по иному пути. В обзоре американской печати он пересказал корреспонденцию „Нью-Йорк тайме”, в которой говорилось, что все шесть, а не один, как было на самом деле, авторов призыва к забастовке от него отказались. Из каких источников получил такую информацию корреспондент, на собрании, обсуждавшем вопрос о забастовке, не присутствовавший, остается только догадываться, но „на страницы „Нью-Йорк тайме” попала откровенная дезинформация”, которая и была передана „Голосом Америки”.

Состояние Сахарова, чье здоровье и без того было подорвано, от этого не улучшилось. Он почувствовал себя плохо. Следует учесть, что возможности сообщить о призыве к забастовке у ее сторонников были весьма ограничены советскими средствами массовой информации. Сделанный же двумя наиболее слушаемыми западными станциями акцент на выступлениях противников забастовки окончательно подорвал ее шансы на успех. В связи с этим депутат И. Заславский отметил, что „раньше враги у нас были с одной стороны. А теперь?” Как справедливо замечает газета „Русская мысль”, после таких радиосообщений „те забастовки, что состоялись, — чудо”.

Из всего из этого следует один вывод: подбор тех, кому на американских радиостанциях поручено нести „послание демократии”, делу развития демократии в Советском Союзе способствует мало. А ведь распространение информации внутри Советского Союза — это одна из немногих, а, возможно, и единственная сфера, где влияние Соединенных Штатов действительно может быть ощутимо.

У противников забастовки оказалось много неожиданных помощников и оснащены они были лучше.

Против нее выступил Объединенный фронт трудящихся, выпустивший листовку „Остановить провокаторов!” В Москве у памятника Пушкину демонстранты рвали портреты Ленина и несли плакаты в поддержку забастовки. Забастовали шахты на Воркуте и в Донбассе, объединение „Кибернетика” в Москве, некоторые предприятия в Риге, Ленинграде, Армении и других городах. Все же широкой поддержки призыв к забастовке не получил. Население все еще неспособно было связать экономику с политикой, в то время , как пишет в своей книге Аганбегян, „главная причина провала экономических реформ — отсутствие демократии”.

Большинство советских граждан по-прежнему не видит связи между катастрофическим положением страны и тем, что страной правит партия. Недовольством охвачены широкие круги населения, но вовлечение их в активную политическую жизнь происходит медленно. Люди еще не доверяют друг другу, не уверены в том, что они не окажутся в одиночестве, не верят в свои силы. Недовольство не отлилось в организационные формы и не оформилось в сплоченную, способную координировать свои действия оппозицию. Она по-прежнему остается раздробленной. Семена демократии с трудом проникают в замерзшую за десятилетия почву народного сознания. Да и не встречаются они с сочувствием. Если согласиться с тем, что, по определению Эйнштейна, образование — это то, что остается в памяти после школы, то советским гражданам предстоит еще долгий путь, пока из их памяти выветрится все, чему их учили в школе коммунизма.

С одной стороны всем хотелось бы улучшения жизни. Но, с другой — веры в то, что для этого необходимы свобода и демократия, нет. Привычнее диктатура. Вот если бы она давала еще и изобилие, тогда б и жалоб никаких не было.

В докладе императору при опубликовании манифеста 17 октября 1905 года граф Витте писал: „Россия переросла форму существующего строя и стремится к строю правовому на основе гражданских свобод”. Справедливы ли были эти слова через 84 года? С уверенностью ответить на этот вопрос невозможно.

Демократия в том виде, в котором мы ее знаем сегодня — результат долгого исторического процесса. Ее можно сравнить с университетом, в который приходят после многолетнего обучения в школе. При всех своих несовершенствах „либеральная демократия, оснащенная творческой техникой, представляет собой наивысшую из всех известных форм общественной жизни”. Возможно ли насадить демократию в Советском Союзе сверху, приказным порядком, забрасывая семена демократии в почву, если надо, то и железной рукой? На этот вопрос истории еще предстоит ответить.

— Мы не на стадионе, а в Верховном Совете, — пытается воспитать разбушевавшихся депутатов нынешний генсек.

Один правитель резал бороды, другой пытается воспитывать. Но тех, кто помнит прошлые исторические уроки, одолевает сомнение, насколько у нынешнего хватит терпения заниматься воспитанием и не обратится ли он в конце концов к резанию бород?