Последние хозяева кремля. «За кремлевскими кулисами»

Пока же трещины пошли только по фасаду. Суть системы осталась нетронутой. По-прежнему реальная сила в руках партии. В связи с этим генерал А. Хейг напоминает, что после выборов в Польше Горбачев посоветовал польским коммунистам смириться с ролью партии меньшинства, но сохранить в своих руках армию и полицию. Иными словами, закрепить за собой такой плацдарм, какой удастся, и использовать его для подготовки отвоевывания утерянных позиций в будущем. Этот совет, которому пытались следовать и компартии других восточноевропейских стран, раскрывает характер мышления генсека и показывает, что и в конце XX века он все еще придерживается выработанных в начале столетия ленинских правил захвата и удержания власти. Правят не те, кому отдает голоса большинство, а те, кто захватил ключевые пункты.

Так обстоит и будет обстоять дело в Советском Союзе до тех пор, пока партия командует армией, КГБ, МВД, пока в ее руках радио и телевидение, почта и телеграф, железные дороги, финансы, распределение жизненных благ, пока все важнейшие места заняты членами партии и назначение на них зависит от нее, пока действует сеть партократов, тесно связанных между собой узами патронажа и взаимопомощи. Прежде чем вести разговор о демократии, необходимо обрубить щупальца этой охватившей всю страну партомафократии, лишить ее власти.

Под влиянием происшедшего в восточноевропейских странах впервые в своей декабрьской речи на пленуме после Мальты Горбачев намекнул на возможность отказа от закрепленной в конституции ведущей роли партии, но не теперь, а в будущем. Сахарова это не удовлетворило, и он выступил с призывом провести всеобщую забастовку протеста.

В распространении этого призыва инициаторам забастовки и в пору гласности пришлось полагаться не на внутренние средства информации, а на зарубежные. А они оказались не на высоте.В этот момент как никогда проявилась их слабость, недостаточная оснащенность их специалистами высокого класса, способными оценивать и анализировать происходящие события, видеть глубинную суть явлений, объяснить их, увязывая опыт американской демократии с историческим опытом народов Советского Союза.

Особенно резко выделялась своей отсталостью русская служба „Голоса Америки”, укомплектованная случайными, плохо знающими русский язык, малообразованными людьми, не имеющими никакой журналистской подготовки, разбирающихся в политических событиях на уровне „правящей государством кухарки”, не сведущих ни в русской, ни в американской истории, черпающих знания о том, что происходит в Советском Союзе, главным образом, из переводов на английский язык того, что было напечатано в советских газетах. Американский специалист А. Мейрхоф отмечал, что такого рода люди не обладают „искусством убеждения, и потому то, о чем они хотели бы сказать, преподносится ими так, что теряет всякий смысл для тех, кому они намерены были это сказать”. Это было написано в 1967 году.

А вот что говорили о „Голосе Америки” в ноябре 1989 года в Москве. „Он мало чем отличается от радио Москвы, безудержным восхвалением перестройки и Горбачева”, — сказал представитель „Гласности” А. Шилков.

„Они скучны... Они теряют аудиторию. Надо давать свою оценку событиям и больше освещать то, что происходит в оппозиционных кругах”, — таково мнение члена неформальной организации А. Артемова.

Бывший политзаключенный В. Сендеров обратил внимание на то, что „комментарии „Голоса Америки” ограничиваются только тем, что пишет советская пресса. Но мы ведь и сами читать умеем. Идет забастовка в Воркуте и передаются сообщения, не очень отличающиеся от советских. А нашим рабочим важно было бы узнать, что в нашей стране было сильное рабочее движение в первые годы после октябрьского переворота и что оно же пало одной из первых жертв коммунизма. Отсутствует более глубинный подход. Повторяется обзор одних и тех же американских газет с заметным левым уклоном. А что пишет провинциальная пресса, которая, как я слышал, действительно формирует американское общественное мнение? Советский слушатель не понимает азов американской жизни, и чтобы донести их до него, надо хорошо знать советскую аудиторию.

Теперь у нас есть такое причудливое явление, которое носит название гласности. Раньше всякое даяние было благо, а теперь есть с чем сравнивать. Надо привлекать к работе профессионалов. Это в наших общих интересах. „Голос Америки” мог бы давать гораздо больше”.

Тратившие на глушение громадные средства соответствующие советские органы вне всякого сомнения потратили определенные суммы и на проникновение в вещающие на Советский Союз западные радиостанции, на насаждение там своих людей. Два недавних примера наводят на некоторые размышления. После сахаровского призыва ко всеобщей забастовке в декабре радио „Свобода” выступило с комментарием, направленным против нее. Комментарий этот был передан в удобные для слушания часы, а сторонникам забастовки было предоставлено время, когда радиослушатели или спали или работали.