Последние парень и девушка на Земле

Прокравшись через парадный двор, я оглянулась и прошептала:

– Я в порядке. – А потом споткнулась и едва не упала.

– Я тебя здесь не оставлю.

– Да езжай же!

Я, крадучись, подошла к окну. Я не хотела, чтобы Ливай слышал что-либо из того, что может сказать отец. Только не он.

Ливай не хотел уезжать. И он, должно быть, все понял, потому что в конце концов сказал:

– Слушай, я сейчас уеду, но через десять минут вернусь, и если я не увижу тебя наверху в спальне с включенным светом, я останусь с тобой, пока ты не будешь готова войти в дом.

В горле у меня встал ком.

– Спасибо.

Я пробралась на крыльцо, стараясь не наступать на те половицы, которые скрипели. А затем села под окном, прислонившись спиной к стене. Мамино платье наверняка погублено. Как и все остальное в моей жизни.

Мама резко спросила:

– И как же, по-твоему, это все должно завершиться? Если честно?

– Ты спрашиваешь меня, каков будет конец игры.

– Ну, миссис Дорси слышала от Морган, которая слышала это от Кили, что ты замыслил что-то по-настоящему крупное. Так почему ты не можешь поделиться этим со мной?

Я уже начала трезветь, но та глупая ложь, которую я всего несколько часов назад сообщила Морган, чтобы заставить ее поверить в то, что все хорошо, теперь, когда я приехала домой и увидела, что все стало еще хуже, вызвала у меня головокружение и тошноту.

– Потому что я не могу! Ты должна просто мне верить!

Я удивилась, когда отец это сказал. Стало быть, у отца действительно был план?

Конечно же он у него был. Мне вообще не следовало в этом сомневаться.

– Пожалуйста, Джим! Скажи мне, ради чего мы продолжаем так упрямиться? Ведь твою петицию вроде бы поддержали только семь семей? А работа над плотиной уже началась.

– Началась только предварительная работа. Я уже провел изыскания, понимаешь? Они пока только отводят воды реки, чтобы у них была сухая площадка, на которой они и начнут возводить плотину. Ничего такого, чего бы нельзя было повернуть назад. И если мы будем держаться стойко и не будем заключать соглашения с оценщиками, по закону они не смогут продолжать возводить плотину. Разве что они подадут на нас в суд, чтобы тот вынес вердикт о принудительном отъеме у нас частной собственности, или официально признают наш дом непригодным для жилья, чего они сделать просто не смогут…

– Стало быть, это игра в «кто первым струсит». Ты играешь в игру «кто круче», где ставкой является наше будущее. – Меня затошнило, но не от выпитого пива, когда мама презрительно рассмеялась. – Я зарабатывала на жизнь всей нашей семьи последние два года, экономя на всем, работая день и ночь, чтобы попытаться накопить достаточно денег и отправить Кили учиться в Бэрд. У меня не получилось накопить на ее учебники или на проживание в общежитии, так что, пока она будет там учиться, ей однозначно придется еще и работать, но зато ей не придется обращаться за займом на образование. Но если бы мы получили деньги, которые, как я слышала, выплачивают некоторым жителям Эбердина, наша дочь могла бы выбрать для учебы любой колледж или университет. В будущем году она могла бы подать несколько заявлений о приеме на учебу и выбрать для себя лучший университет, а не тот колледж, который мы можем позволить себе сейчас. Мы могли бы потратить оставшиеся летние месяцы на то, чтобы поездить по стране, выбирая для Кили все самое лучшее.

– Джилл, да у тебя истерика, – сказал отец.

Да, у мамы действительно была истерика. И господи боже, мое сердце разрывалось, когда я слышала, как родители спорят. Я не хотела быть причиной их ссоры.

– Конечно, у меня истерика! – закричала мама. – Нас вот-вот должны вновь эвакуировать из нашего дома! Я знаю, что ты заботишься об Эбердине. Я знаю, что тебе небезразлично то, что построила здесь твоя родня. Но ты не имеешь права заботиться обо всем этом больше, чем о нас! Ты должен прежде всего думать о нас, Джим.

Было похоже, что отец сейчас взорвется.

– У меня есть план, – заявил он. – И отстаивание наших прав до конца – это часть этого плана. Я просто не могу сейчас взять и подписать бумаги!

Мама принялась ходить по гостиной взад и вперед.

– У нас сейчас есть шанс начать все заново. И я не позволю тебе разрушить эту возможность.

Я затаила дыхание. Неужели мама сейчас скажет отцу про свою встречу с оценщиками?

Нет, не скажет. То, что она скажет, будет еще хуже.

– Я должна позаботиться о себе. И для этого мне нужно самой сесть за руль.

– О чем ты говоришь?

– Я уезжаю.

Я закрыла рот как раз вовремя, чтобы заглушить вскрик.

– Уезжаешь?

– Да. Из Эбердина… – Мама вдохнула. – И от тебя.

– Джилл, подожди минутку, я…

– У тебя в приоритете отнюдь не мы, и я не могу и дальше участвовать в этом глупом фарсе. Когда тебе захочется подумать в первую очередь не о себе, а о своей семье, то может быть, у нас с тобой еще будет шанс. Но я в этом совсем не уверена.

Мама вышла из дома, и дверь с сеткой от насекомых захлопнулась за ней. Она прошла мимо, не заметив меня, и села в свою машину. Я точно знала, куда она поедет.

К своей лучшей подруге.

Отец вышел вслед за ней на дорогу. Он крикнул ей вслед: