Последние парень и девушка на Земле

– Надеюсь, вы понимаете, что сделать такой выбор нам было очень нелегко. Я начала свою преподавательскую карьеру в Эбердине тридцать лет назад, как и многие присутствующие учителя и другие работники школы. Никто из нас не хотел, чтобы так случилось, но мы должны делать то, что является лучшим при сложившихся обстоятельствах. Предстоящая неделя будет трудной, но мы сможем рассчитывать на помощь друг друга. – Некоторые родители начали громко протестовать, так что Банди наклонилась к микрофону и заговорила зычным голосом, призванным перекрыть другие голоса. – Что до церемонии выпуска, то в последний день занятий она состоится по сокращенной программе. В этой связи прошу учеников выпускного класса оставаться на своих местах, и у нас состоится дополнительное обсуждение относительно модифицированной церемонии выпуска. Все остальные могут разойтись. Пожалуйста, пройдите в свои классы.

Морган выглядела совершенно ошарашенной.

– Мне никогда и в голову не приходило, что они отменят занятия в школе и закончат учебный год раньше положенного срока, – пробормотала она. – Насколько же быстро они хотят выгнать нас из города? Твой отец что-нибудь об этом знает?

Я почувствовала себя неуверенно.

– Я точно не знаю.

Мы встретились с Элизой у выхода из актового зала. Она явилась на собрание поздно и слушала из задних рядов. В руке у нее была большая спортивная сумка – видимо, с ее одеждой, которую она держала в доме Морган. Миссис Дорси и родители Элизы стояли в углу, разговаривая. Элиза вдруг резко повернулась и посмотрела поверх моего плеча на стоящих за нашими спинами двух одиннадцатиклассниц, занятых разговором о том, что вся эта история послужит прекрасной темой для эссе личного характера, которое нужно будет написать при подаче заявления в колледж в следующем году.

– Приемные комиссии обожают истории о людях, оказавшихся в трудных жизненных ситуациях, – громко вещала Ребекка. – Это будет для нас блестящая возможность.

Элиза устремила на них обеих испепеляющий взгляд:

– Блестящая возможность? Вы это серьезно? Да я ведь потеряла свой дом!

– Ну, я тоже теряю свой дом. И свою школу тоже, так что…

У Элизы был вид дикой кошки, готовящейся броситься на мышь.

– Пошли отсюда, Элиза, – сказала я, уводя подругу из зала.

Но вместо того, чтобы испытать облегчение, Элиза снова расплакалась.

– Сегодня утром мы подписали договор об аренде и купили билеты на самолет. Мы улетаем в понедельник.

– В этот понедельник? – Морган затрясла головой. – Неужели твоя семья не может подождать до конца следующей недели?

Элиза подняла руку и уронила ее, громко хлопнув себя по боку:

– К понедельнику мы должны будем выехать из отеля. Мой отец встречается с Банди, чтобы выработать какое-то решение насчет моих отметок. Завтра будет мой последний день в этом городе и в этой школе. – Она произнесла эти слова еле слышно, едва сумев выдавить их из себя.

Я ласково погладила Элизу по спине. Морган крепко обнимала ее.

По дороге из зала я искала глазами Джесси. Его нетрудно было заметить – он стоял на сиденье своего кресла, размахивая руками, как дирижер, и руководил учениками выпускного класса, которые шумно скандировали: БАЛ! БАЛ! МЫ ХОТИМ БАЛ! Это, конечно, было нелепо, но можно сказать, что эти громкие протесты были своего рода психотерапией, способом дать хоть какой-то выход нашему разочарованию и чувству собственного бессилия. И никто из учителей, включая директрису Банди, ничего не сделал, чтобы ребят остановить.

Единственным учеником выпускного класса, который не принимал участия в этой демонстрации, был, разумеется, Ливай Хемрик. Он сидел тихо, глядя на экран своего телефона. Думаю, то, что происходило вокруг, не слишком его трогало. Как и Элиза, он знал, что его будущее не будет связано с этим местом. Но, в отличие от Элизы, это было ему явно все равно.

Глава 20. Четверг, 19 мая

Днем ожидается прохладная погода. 66 градусов по Фаренгейту.

Остаток этого дня прошел так странно. Как будто в эбердинской средней школе отныне существовали две вселенные. Половина из нас, включая меня, училась по расписанию. Когда звенели звонки, мы шли на уроки, сдавали домашние работы, заданные еще до того, как все это началось, писали конспекты лекций, запирали свои шкафчики в раздевалке. За обедом Элиза, Морган и я сели за свой обычный столик и, как всегда, ели жаренные во фритюре кусочки куриной грудки и жареную картошку. Элиза почти перестала плакать.