Последние первые планетяне (СИ)

Николай просил уточнить, какое у бандитов было оружие, однако женщины не сумели вспомнить ничего конкретного. Сказали, у высокого был револьвер, у низкого – короткоствол. Максим наклонилась к офицеру и шепотом заметила, что на фронтире от подобного скудного описания проку мало. Мол, только в Борей-Сити можно, если захотеть, насчитать по полторы сотни стволов и того, и другого типа. Такие нравы, пожала плечами девушка, и Давыдов стал уговаривать работниц вспоминать дальше. Он надеялся, что похитители имели бросившиеся в глаза приметы.

– Да какие приметы, господин офицер?! – начали в том же духе женщины. – Бандиты как бандиты. Видали таких сто раз и еще сотню-другую увидим за жизнь. Это Запад. – Однако неожиданно дама-управляющий щелкнула пальцами, как человек, вспомнивший, где оставил ключи. – Хотя была кой-какая странность, господин офицер, – через паузу вымолвила она. – Тот, который ниже и с ружьем, был в сапожках. Уж больно редких. Обратила внимание, когда подымались по лестнице. – Она снова щелкнула пальцами. – По бокам висели металлические накладки. И подошвы громыхали, словно подковы…

Николай задумчиво нахмурился и постарался сделать вид, будто описание натолкнуло его на какую-то определяющую для дела мысль. Хотя в действительности он лишь подумал, что даже не знает, что за хреновина такая, эта «подкова», но, наверное, она как-то связана со старыми животноводческими технологиями, практикуемыми фронтирцами, или чем-то таким.

Его замешательство опередила Максим, отведя начальника в сторонку и предположив, что «странные ботинки с подковами» могут быть всего лишь специальной обувью для езды на электроциклах. В былые годы, сказала девушка, гонявшие по пустоши бандиты использовали магнитные подошвы, чтобы крепко держаться в седле на огромной скорости. Чтобы, не боясь потерять контроль над байком, привставать и на ходу вести огонь. Это было вполне разумное предположение. Как нечестно, подумал Николай, что его любимые вестерны рассказывают о жестокости жителей Запада все, что возможно, однако ничего не говорят об их извращенной находчивости. Должно быть, для местных это так же оскорбительно, как осевшее в Большом Кольце заблуждение, будто в провинции по сей день в пору засухи колют жертвенного бычка.

Впрочем, предаваться рассуждениям о толерантности сейчас было не время и не место. Довольный хоть какими-то скудными данными, Давыдов отпустил работниц борделя, а затем приказал Максим не мешкая отправляться к Леоновой и сверить показания прочих очевидцев.

– Обязательно свяжись с близнецами и обрисуй картину! – выкрикнул Николай, когда девушка спускалась по лестнице. – Пускай заканчивают на шахте и несутся обратно в город! А Камилле скажи связаться с Хоевым! Может, старик в курсе, у кого поузнавать про машину! Я за вещами Ящинского и спущусь! Давай, не теряем ни минуты! – подогнал он скорее самого себя, потому как фигура Максим уже скрылась в вестибюле первого этажа.

Давыдов проводил подчиненную взглядом и устало облокотился на перила. Тревожно потер ладони, дотронулся до лба. Он весь был в холодном поту – ощущение такое, будто пол вот-вот уплывет из-под ног.

Так пролетел миг-другой; офицер сделал глубокий вдох и огляделся в ужасе, что кто-то мог увидеть его в таком состоянии. К счастью, коридор оказался пуст. Все работницы борделя попрятались по комнатам, а управляющая увела «пострадавшую» к себе в кабинет, как только полицейские закончили допрос. Лишь бледные мраморные статуи, часть вычурного убранства заведения, сверлили начальника тяжелыми, но не осуждающими взглядами.

Будто этим проклятым изваяниям есть дело до людских бед, фыркнул Николай. Ему почудилось, что одна из фигур оскалилась в ответ, и, испуганно вздрогнув, Давыдов помчался за вещами похищенного прелюбодея.

18

Ранним утром на второй день после очередного потрясшего Борей-Сити происшествия Николай Давыдов торчал в кабинете городского мэра и, в напряженном ожидании расхаживая по офису взад-вперед, вертел в руках шляпу. Сергея Леонова не было на месте. Он проводил совещание с работниками продовольственной службы этажом ниже, и на пару десятков минут комната оказалась в распоряжении офицера. Николай отчаянно старался занять себя, однако в окружении, на его вкус, не находилось ничего по-настоящему занимательного.