Последние первые планетяне (СИ)

– Кем вы служите?

Девушка поставила кружку и поглядела на Николая пронзительно, словно испытующе. Какое-то событие ее прошлого, о котором она дала понять, что не намерена распространяться, мешало доверять людям. Она как будто во всех, даже невинных вопросах усматривала уловки и попытки подступиться ближе – войти в доверие.

Недолго думая, Бобби переспросила, какое Давыдову дело, кем именно она работает.

– Поддерживаю разговор, – отозвался офицер. Он улыбался, но не казался нарочито – то есть лукаво – добродушным собеседником. – К тому же вам известно, кем служу *я*…

– Ваша должность – достояние общественности, – замотала головой певица. – Совс’ем другое дело. Нельзя жить на фронтире, не зная законников в лицо. Это небезопасно.

Николай отчаянно всплеснул руками и чуть было не разлил кофе.

– Считаете, от меня исходит угроза?

– Хот’ела би похвастать, что раскусиваю таких, но нет, – серьезно ответила Бобби.

Снова Давыдову не давала покоя мысль, что с девушкой все непросто, как она хотела, чтобы видели люди. Эти ее броские платья, пышные прически и страстные взгляды на время выступлений, и в то же время малоприметный образ уставшей от жизни работницы фронтира в обычный день. Она словно специально не дает разобраться: где настоящая, а где поддельная личность, – подумал Николай. А эти грустные песни… Такие искренние, что просто не могут быть вымыслом. Наверняка, ее музыка – отражение прошлой жизни, задолго до Борей-Сити и переезда в эти чахлые немноголюдные края.

Погруженный в мысли, Давыдов не сразу услышал, как центральная площадь загудела боем часов. Стукнуло восемь, и Бобби, торопливо допив чай, извинилась, что нужно бежать. Николай попытался предложить заплатить за нее, однако девушка настойчиво сунула бармену коммуникатор, и с привычным звоночком устройство списало со счета юкойн.

Певица ловко подхватила гитарный футляр и, не сказав ни слова, посеменила к выходу из «Пионера». Давыдов собирался пошутить вслед, мол, она так и не рассказала, кем работает в рудной компании, но в последний момент передумал. Решил, такого человека настойчивость скорее отпугнет, нежели вызовет у него симпатию.

Силуэт Бобби потерялся за дверью, и Николай, сам того не осознавая, заулыбался. Он отнюдь не питал иллюзий, будто понравился ей. Но просто был рад впервые за долгое время поболтать с незнакомым лицом ни о чем, абсолютно впустую, отвлечься на миг от ежедневой суеты. Случайная встреча с девушкой, очевидно, слишком занятой неурядицами собственной жизни, чтобы мусолить тревожащие остальной город темы, оказалась своего рода глоточком свежего воздуха.

Давыдов представить не мог, как в действительности спасителен окажется этот глоток в преддверии надвигающейся на Борей-Сити череды бед.

17

Если считать случившийся на ферме «Большой Рог» пожар отдельным происшествием, после которого на несколько суток в поселении наступило какое-никакое затишье, то первый настоящий звоночек нависших над Борей-Сити, как божья кара, несчастий донесся внезапно на той же неделе, когда Николай Давыдов получил долгожданные вести из Большого Кольца. До окончания месяца, а вместе с ним всего весеннего периода оставался с какой-то десяток дней, и корпоративное начальство соизволило согласовать дату очередной поставки в город припасов и рабочих инструментов. Вместе с требуемыми рудной компанией грузами в Борей-Сити обещали прислать и отобранный специально для полиции поисковый отряд синтетиков. В общей сложности – дюжину особо сконструированных машин. С мощным аккумулятором и всякой следопытской ерундой, избыточные их описания не интересовали команду Давыдова; за исключением того единственного важного фактора, что андроиды идеально подходили для работы «в поле» сутки напролет. Николая настойчиво стало посещать чувство, что разгадка пропажи бравого начальника близка как никогда с момента его появления в городе.

До прибытия грузового состава оставалось перетерпеть несколько суток. Полицейское управление, не надеющееся уже на подвижки в деле, затаилось в ожидании подмоги.

Обстановку внезапно воспламенил поздним вечером пятницы звонок на коммуникатор Камиллы Леоновой. Один из кузенов, взявший с девушки слово, что останется неназванным, попросил прислать отряд на Треугольник, а именно в прославленный – читай единственный – в городе бордель «У Мэл». Дело было на излете смены. Братья Князевы укатили по вызову аж на шахту, Минин отсутствовал по личным причинам, и потому в город Давыдов отправился в гордом сопровождении двух дам-офицеров.