Последние первые планетяне (СИ)

В ранний час публики в заведении практически не наблюдалось. Не считая Давыдова, а также парочки работников бара, переходящих то и дело из кухни в подсобные помещения и обратно, в зале был занят один столик. За ним тихонько завтракала пожилая пара. Мужчина краем глаза пробегал по заголовкам утренней газеты, и они изредка перешептывались, – но до составившегося им компанию начальника полиции парочке не было дела. Николай сначала настороженно поглядывал в их сторону, однако вскоре решил, что эти прожившие в Борей-Сити немало десятилетий люди уже навидались на своем веку столько разных злоключений, что потрясшими город за последние дни событиями их было не удивить. Никакие напасти не могли помешать им встретить рассвет нового дня точно так, как они встречали рассветы тех дней, что уже были, и всех тех, что остались. Подумав об этом, офицер завистливо фыркнул и больше не оглядывался на стариков.

От пространных мыслей отвлек донесшийся из подсобки женский голос. Необычный грубоватый говор показался знакомым, и тотчас через узкий проем в главный зал выскочила молодая дама с гитарой на плече. В отличие от запоминающегося акцента, внешний облик девушки отнюдь не выдавал в ней ту самую музыкантшу, которую Давыдов видел в первый день и затем еще несколько раз на коротких выступлениях в «Пионере». На смену вычурным вечерним платьям пришла повседневная одежда: рваные джинсы, заправленные в сапоги, да мешковатая кофта с закатанными до локтя рукавами. На голове у нее бантиком была повязана косынка – нежно-бирюзовая с белым узором. Николай впервые встретил певицу в дневное время суток, то есть вне роскошного загадочного образа, который она неизменно создавала на сцене, и не мог поверить собственным глазам, что смотрит на ту же самую женщину. Если бы не инструмент, Давыдов счел бы ее работницей фермы или кассиршей из бакалейной лавки.

Девушка меж тем раздраженно приставила гитару к стойке, а сама устроилась на углу, в нескольких сиденьях от Николая. Она скрестила руки на столешнице и тяжело вздохнула. Без сомнения, разговор, состоявшийся чуть ранее с кем-то в подсобном помещении, огорчил ее и вывел из себя. Она даже грозно хлопнула по стойке, когда работающий за баром синт не сразу обратил внимание на клиента. Прежде чем машина успела повернуться и открыть рот, музыкантша заказала чашку чая с молоком; таким тоном, точно весь белый свет ненавистен ей этим погожим утром.

– Тяжелое начало дня? – тогда, смеясь, выпалил Давыдов и уселся вполоборота.

Резко подняв глаза, девушка взглянула на нежданного собеседника с испугом, словно только увидела присутствие в помещении другого человека. Николай пожалел, что заговорил так бесцеремонно. Он сам не знал, зачем ни с того ни с сего обратился к певице. Наверное, во многом затем, что они были незнакомы, и подобного рода беседа ни к чему не обязывала. Он вообще не был уверен, что девушка не пошлет его ко всем чертям в ту же минуту.

Однако взгляд музыкантши быстро смягчился, и, пожав плечами, она ответила:

– Пожалуй. Казалось, стоило уже привикнуть.

– Понимаю, – отозвался Давыдов коротко и замолчал.

Они, растерявшись, не говорили некоторое время. Синтетик успел вернуться с чашкой чая, и только тогда, отпив глоток, певица сказала:

– Я должна била виступать в’ечером. – Она элегантно махнула рукой в сторону сцены. – Но в последний мом’ент поменяли мою смену в «Востоков энд Штарк». Надеялась сдвинуть и виступление на часок-другой. Но хозяин не станет компенсировать это вр’емя.

– Сочувствую.

– Верю, – улыбнулась девушка. – Жаль, ситуации это не изм’енит.

Николай ощутил себя последним кретином и не сумел сочинить, как ответить. Повисло молчание. Они отпили из чашек, чтобы заполнить его. Музыкантша смущенно усмехнулась.

– Работаете на рудную компанию? – тогда попытался сменить тему Давыдов.

Девушка отняла чашку от губ и осторожно кивнула.

– Разумиится, – произнесла она через паузу. – Думаете, можно жить на гроши, которые платят в подобних м’естах? Это с натяжкой можно назвать сколь-нибудь доходним занятием. Удивлени, господин Давидов?

– Вам известно, как меня зовут? – Николаю отчего-то понравилось, что музыкантша произнесла его фамилию как: «Дэвидоф». Было в этом что-то занятное, что она обратилась к нему не так, как остальные в Борей-Сити. Как будто к другому человеку. Он не сумел скрыть улыбки: – Теперь мне стыдно, ведь я не знаю *вашего* имени.

Певица наклонилась вместе со стулом и протянула собеседнику руку.

– Зовите меня Бобби, – представилась она. – Во всяком случае, так обращаются ко мне в городе. Только, прошу, не спрашиваете, откуда я. Дон’ельзя банально, – добавила девушка.

Давыдову показалось, что это отговорка, и она просто не желает говорить о прошлом. Точно так, как не пожелал бы говорить он сам, если бы Бобби заинтересовалась его переездом в Борей-Сити. Николай счел правильным не идти против воли новой знакомой.

– Уговорили, – бросил он. – Можно спросить, как долго вы играете тут, в «Пионере»?

– Года три, нав’ерное, – ответила Бобби. – Стала виступать, как «рудники» в очередной раз урезали жалование.