Последние первые планетяне (СИ)

Тем временем Саша располагалась от них в полусотне метров в компании сверстников. Детишки сидели полукругом в громадном кузове пикапа, повернутом к экрану, и, пока ползли начальные титры, склонились вперед, чтобы послушать чей-то увлекательный рассказ. Вскоре Николай разглядел в полумраке, что говорит именно Саша, и почему-то офицера совершенно не удивило, что девчонка находится в центре всеобщего интереса. Она была, бесспорно, умна и находчива не по годам, какими порой оказываются дети одиноких родителей, вынужденные компенсировать недостаток внимания ускоренным самовоспитанием. В единстве с шебутным фронтирским характером это давало совершенно потрясающий эффект. Давыдов глядел, как дети: и мальчишки, и девчонки, – глядят на нее с восхищением, жадно ловят каждое слово, и почему-то невольно думал, что Бобби по натуре, должно быть, в точности такой же человек, просто по какой-то причине научившийся или взявший за привычку скрывать это в себе. Ему было любопытно проверить собственную правоту, но в то же время боязно спугнуть девушку, так что он продолжал потягивать коктейль и спрашивать о всяких глупостях, вроде того, как она относится к музыкантам-синтетикам или почему на фронтире не оставляют чаевых.

Однако продолжаться вечно незамысловатая трескотня молодых людей не могла. Хотя с их позиции у края четырехуровневой парковки открывался умиротворяющий вид на ночной Борей-Сити, дремлющий в безмолвии, Бобби тем не менее не сводила с дочки глаз и сама того не замечала, как с каждой минутой все больше откровенничает о Саше. Она дорожила дочкой больше всего в жизни, с удовольствием делясь этим с людьми, если те готовы были слушать. Давыдов слушал не иначе, как с восхищением. В конце концов разговор незаметно преодолел ту грань, когда болтовня впустую сменяется сначала личными вопросами, а затем настоящими откровениями.

В этот момент Николай вспомнил одну вскользь брошенную невестой Минина фразу.

– Все хотел спросить… – начал старшина неуверенно. – Диана как-то обмолвилась, что Саша в школе не перестает говорить, будто пойдет в законники. Знала? – Они уже давненько перешли на «ты». – Она правда мечтает о службе в полиции?

– Боюсь, да. Не сказала би, что это удивляет, – отозвалась Бобби. Она потрясла стакан. Убедившись, что он еще не пуст, отпила. – Правда, – продолжила она через паузу. – Сколько ее помню в сознательном возрасте, в’ечно увлекалась какой-то героической темой. Видишь? – Девушка показала на экран, где Атомный Ворон совершал очередной грандиозный прыжок с крыши небоскреба. – Болтает об этом постоянно. Намеревается быть супергероиней. Или хоть законником.

Давыдов сдержанно улыбнулся:

– Смело. Особенно на Западе.

– Ага. Кажется, я отчасти в этом виновата, – нахмурившись, ответила певица. Николай открыл было рот: спросить, что она имеет в виду, – однако Бобби сама пояснила: – Не люблю рассказивать, – призналась девушка. – Все-таки городок крохотний. Но ти, как полицейский… думаю, понимаешь, когда нужно промолчать, правильно? – (Давыдов без раздумий закивал). – Д’ело в том, что ее отец… он бил сложним челов’еком. Он плохо обращался со мной и порой у нее на глазах. – Голос Бобби не дрожал, однако она говорила с паузами, как бы собираясь с духом каждый раз. – Хочется верить, Саша била слишком мала, чтоби запомнить конкретние вещи. Все же иногда кажется, она помнит и понимает все. Что я била беспомощна, а полиция не хот’ела помогать, так как там служили его знакомие. Это продолжалось годами…

– Еще по другую сторону границы? – воспользовавшись паузой, спросил Николай.

– Давно, на родине, – кивнула Бобби и улыбнулась. Как ни странно, она была рада, что Давыдов не стал растрачивать слова на пустые сожаления, как это делали десятки людей на ее памяти, впервые слыша ту же историю. – В общем, это длилось долго, – продолжила девушка. – Слишком. Все изменилось, когда Саше стукнуло с’емь. Не знаю, почему именно тогда, но в моем мозгу что-то переключилось. Я твердо решила, что так больше продолжаться не мож’ет. Собралась с духом, и ми сбежали. Сначала из родного городка, а потом взяли и перемахнули через границу. Ехали на восток, перебирались с м’еста на м’есто, пока не оказались в Борей-Сити. Знаю, – неожиданно посмеялась Бобби, – кто-то может сказать, что это странний вибор, чтоб осесть. Но так уж случилось. Здесь наш новий дом.

Давыдов слушал рассказ завороженно – не смел шевельнуться, пока девушка говорила. Стоило Бобби замолчать, как офицер поставил стакан на бетонное заграждение и с серьезным видом скрестил руки на груди.

– Я только сейчас понял… – вздохнув, вымолвил он, – отчего в прежние наши встречи ты выказывала недоверие ко мне. Я ломал голову, *что* сделал и сказал не так, – усмехнулся Николай. – Но теперь ясно! Дело в приятелях твоего бывшего. Я прав? Если да, мне жаль, что система подвела тебя.