Последние первые планетяне (СИ)

Кроме того, молодые люди сошлись во мнении, что, допуская некоторые погрешности, которые могут меняться от одного случая к другому, история Николая весьма тривиальна. Что всякий человек, даже сама правильность и внимательность, может невольно угодить в просак, когда всего один вечер и пара неверных решений перевернут всю его жизнь с ног на голову. В конце концов, даже история Бобби с некоторой точки зрения развивалась по схожему лекалу. Девушка призналась, что не раз размышляла о своей судьбе в подобном ключе. Вспоминала вечер, когда играла в баре в соседнем городишке, а будущий любимый и по совместительству мучитель обратил на нее внимание. Едва не единственный раз в жизни Бобби пошла против собственных принципов и познакомилась с приглянувшимся ей посетителем. Много лет после этого она была убеждена, что ей повезло. Нет, в конечном счете с неохотой смирилась Бобби, это тоже был лишь один вечер и череда дурных решений.

Услышав ответное признание, Николай не знал, как ответить, и лишь удивленно пожал плечами. Эти месяцы он почему-то наивно полагал, что в своем жизненном пути он уникален и одинок. Что не бывает на свете других таких неудачников, которые бы сумели увести жизнь с кропотливо намеченного маршрута одним хреновым решением. Вот теперь выяснилось, что такое случается сплошь и рядом, с другими людьми, и Давыдов попросту не представлял, что делать с этой новейшей моделью мира. Он мог лишь удивляться, каким странным образом их с Бобби пути пересеклись в этом ничем не примечательном месте под названием Борей-Сити, чтобы они поделились друг с другом историями и, быть может, сумели помочь. Ведь Николай действительно нуждался в помощи. Именно в ту самую новогоднюю ночь, хотя будет вернее, в последовавшее за ней безумное утро, когда перед ним открылись истинные значения пьяных выходок, молодой офицер лишился доверия к себе. Высылка на Запад должна была избавить от всякого рода ответственностей, однако на деле с первого дня в Борей-Сити и той газетной заметки какой-то невыносимый груз давил на его хилые разуверившиеся в своей мощи плечи. Его приступы паники, споры с коллегами, острое желание запрыгнуть в первый попавшийся поезд и укатить подальше от Борей-Сити – все они имели происхождение из той несчастливой новогодней истории. Только в компании Бобби каким-то поразительным образом Николай не ощущал ни капли давления. Точно так, как сама девушка рядом с Давыдовым начинала снова чувствовать вкус к жизни, хотя пока боялась себе в этом признаться.

Пускай молодые люди условились больше не говорить о прошлом друг друга, Николай невольно прокручивал в голове предыдущие их встречи и не мог не догадаться теперь, почему раньше Бобби вызывала в нем столь противоречивые чувства. Он внезапно осознал, что лишь этим вечером сумел увидеть частичку – пока не целиком – истинной ее личности. Что каждый раз он словно знакомился с Бобби по-новому, и вот, наконец, их четвертое первое знакомство дало плоды. На самом деле она не являла собой загадочную романтичную барышню, каковой предстала в первую встречу. Этот образ, несомненно, был фальшью, а умер давным-давно от рук ее бывшего. Она не являлась и той строгой деловой дамой, которую Давыдов повстречал позднее. Эта сторона ее личности, брезгающая всеми связями и закрывающая глаза на любые интересы, кроме тех, которые приносят осязаемую пользу, была показной броней, надеваемой время от времени, чтобы спасаться от навязчивости мира. И она точно не была неуверенной в себе мамашей, какой могла показаться в утро, когда Николай познакомился с Сашей. Это был какой-то временный неестественный порыв, вызванный, скорее всего, обстоятельствами того дня. Все-таки Громов, по признанию девушки, много значил для нее, был в некоторой степени опорой в Борей-Сити, хранителем тайны. Настоящая Бобби же оставалась где-то посередине между всеми этими гранями непростой и не поддающейся анализу личности. Она находилась теперь на расстоянии вытянутой руки от Николая. Была достаточно сильна, но чувствительна, чтобы с одинаковой простотой и улыбкой рассуждать как о самых мрачных днях собственной жизни, так и о всяких глупостях. Вроде: одержимости дочки Атомным Вороном или любимых вкусов молочных коктейлей, которые, ей-богу, никогда не выйдут из моды, во всяком случае, пока человек совсем не разучится наслаждаться маленькими радостями жизни.