Последние ратники. Бросок волка

Атака на ополчение обернулось гибелью целой полусотни, не говоря уже об оставшемся на поле отряде лучников. С холма Яков мог обозреть всю битву. И везде видел одно и то же — уверенные в своей неминуемой победе хирдманы сначала действовали по всем правилам ведения войны — грамотно, рассудительно, уверенно. Даже самоуверенно. Но, получив отпор, тут же срывались в бесшабашную рубку, к которой даже неопытные в ратных делах оплоченцы оказались готовы куда лучше. Ну, вот что, например, мешало той полусотне, что пошла на обоз, попросту обойти его по широкой дуге, так, чтобы на переправе через вонючий зеленый приток стрелы охотников не могли ее достать? А лучше всего — обойти с двух сторон. И потом уже посуху взять охотников в клещи. Вот что Котел мог бы в таком случае придумать? Причем, и придумать, и сделать в срочном порядке. Да даже надумай он чего дельного, толку от того было бы не много: его лесная рать, увидев гиблость положения, попросту удалилась бы в спешном порядке в родную стихию. То есть, сверкнула пятками в лес. Но вместо очевидных решений викинги приняли наиболее нелогичные — пошли на поводу врага и навязанных им правил боя: поперли напролом, дали время перебить своих лучников и, добравшись, наконец, до ополчения, оказались в численном меньшинстве. Конечно, закаленные в битвах морские разбойники и при таком раскладе имели больше шансов победить. Если бы не полезли в реку прямо перед укреплениями ополчения, а потом еще и на сами укрепления. А в том количестве, в каком они преодолели все эти препоны, выйти победителями они уже были не в состоянии. И хотя им удалось устроить ополченцам кровавую баню, их попросту задавили числом. Охотничья рать в резне испарялась стремительнее воды в бурлящем котле, но количество редких островков нордского сопротивления таяло не хуже брошенных в эту же воду щепоток специй.

Не многим умнее действовали и основные нордские силы. Отряд примерно в две сотни мечей кинулся на нижние оборонительные укрепления не хуже толпы дикарей. Продолжи они действовать в традициях римских легионов, выстроив черепаху и подбираясь к частоколу за стеной щитов — много бы они потеряли воинов? Только тех разве что, кто поймал шальную стрелу. Но викинги, которым явно наскучило настырное сопротивление горстки русов, предпочли горстку эту во что бы то ни стало раздавить. Однако бешеный галоп их обратившегося в толпу воинства споткнулся о хлесткий дождь стрел, лупивших с укреплений чуть ли не в упор. На таком расстоянии от них не спасала никакая кольчуга. Кому-то везло больше, и он валился на землю сразу. Другим фарта выпало меньше — у них оперенные древки вырастали из ног, плечей, животов. И даже если таковая рана не была смертельной, сотни бешено несущихся на укрепления следом соратрников нередко доделывали работу стрел, втаптывая упавших в землю.

Но камни, брошенные в набегающую волну, пусть даже и в приличном количестве, остановить ее не смогут.

Вал норманнов, единым бешеным махом преодолев узкий участок земли, отделяющий их от укреплений, выплеснулся на вал перед частоколом. Здесь даже щиты не особенно спасали от летящих навстречу стрел и метательных копий. Очень многие норды, первыми ворвавшиеся на вершину земляного гребня, так на ней и остались. Кого-то силой удара отшвырнуло назад, кто-то покатился вниз по склону, в ров, упорно продолжая движение вперед даже после смерти. Защитники сляпанной на скорую руку крепостицы орали ничуть не меньше штурмующих, отчего воздух над холмом почти физически ощутимо вибрировал и содрогался. Но у держащих оборону русов был один существенный недостаток даже перед нещадно выкашиваемыми викингами. Их было намного меньше. Настолько, что не было сейчас среди них ни одного человека, который бы не сомневался — как только воинство Волчьего Следа доберется до прясел, сражение можно будет считать законченным.

И оно полезло на частокол с азартом морского прилива, медленно, но верно укрывающего собой скалистый берег.

ХХХ

Первый вбежавший на вал викинг был космат, страшен и одноглаз. Оказавшись на вершине земляной насыпи, то есть почти напротив частокола, он присел, закрылся щитом и, коротко размахнувшись, бросил в сторону прясла копье. Оно глухо стукнуло о заостренный верхний конец одного из бревен, оставив на нем глубокую зарубку, и упало в ров. Хозяин его меж тем корчился на земле, лихорадочно хватаясь рукой за торчащую из бока, который он неосторожно открыл во время броска, стрелу. На него сулицу можно было не тратить. Их и без того оставалось не густо. Гораздо меньше возникающих на валу и тут же устремляющихся вниз — кто на своих двоих, а кто и скатываясь лишенными жизни телами — хирдманов.