Последние слова великих писателей

Константин Васильевич Душенко Последние слова писателей

Рождаемся мы одинаково, умираем по-разному.

Сенека Старший

От автора

Эта книга представляет собой сборник историй о последних словах писателей. «Последних» не обязательно в буквальном смысле; нередко это наиболее значимые слова, сказанные в ожидании смерти.

Сюда же относятся предсмертные записки, прощальные стихотворения, последние написанные строки, эпитафии, сочиненные для себя.

Немало «последних слов» было сочинено уже после смерти писателя. Ими не стоит пренебрегать. Среди парадоксов Оскара Уайльда есть и такой: «Истинны в жизни человека не его дела, а легенды, которые его окружают… Сквозь них мы можем смутно разглядеть подлинное лицо человека».

Однако я, по мере возможности, старался отделять легенды от фактов и указывать, откуда именно известна та или иная фраза.

Константин Душенко

Ноябрь 2016 г.

Персональные рубрики

Джозеф Аддисон (1672–1719) английский публицист, эссеист и поэт

Аддисон считается пионером современной журналистики. Вместе со своим другом Ричардом Стилом он выпустил 555 номеров ежедневного журнала (а вернее, листка) «Наблюдатель». В своем журнале Аддисон писал свободно и живо, например:

«В Природе нет ничего более изменчивого, чем дамская шляпка».

«Если это не полная чепуха, этого нельзя положить на музыку».

«Мы всегда что-то делаем для Потомства; но я предпочел бы увидеть, как Потомство делает что-то для нас».

В 1716 году Аддисон женился на графине Уорвик, у которой был 18-летний сын Эдмунд от первого брака. Графиню считали женщиной высокомерной и властной, а Эдмунда – повесой и шалопаем.

В браке писатель прожил недолго: он умер 17 июня 1719 года в возрасте 47 лет. Перед смертью он попросил позвать своего беспутного пасынка, крепко сжал его руку и с огромным усилием выговорил:

– Смотри, с каким спокойствием способен умирать христианин.

Об этом 40 лет спустя сообщил поэт Эдуард Юнг, младший современник Аддисона. Далее Юнг вдается в столь навязчивые моральные поучения, что это заставляет задуматься о достоверности приведенных им слов.

После смерти отчима Эдмунд прожил всего два года – вероятно, все тем же повесой и шалопаем.

Акутагава Рюноскэ (1892–1927) японский писатель

Акутагава вывел новую японскую прозу на мировой уровень. Однако уже в тридцать лет с небольшим писателя стали одолевать мысли о самоубийстве.

В июне 1927 года он закончил автобиографическое эссе «Жизнь идиота». Здесь говорилось: «Человеческая жизнь не стоит и одной строки Бодлера…» (цитата, ставшая знаменитой). И еще: «Я не так мечтаю о смерти, как мне надоело жить».

20 июня Акутагава отправил «Жизнь идиота» писателю Кумэ Масао, которого знал со студенческих лет, а 24 июля принял смертельную дозу веронала. Он умер в 35 лет.

Завещанием Акутагавы стала «Записка к старому другу», адресованная Масао. Ее основная часть заканчивалась словами:

«Я видел, любил и понимал больше, чем остальные. И хотя бы это дает мне некоторое удовлетворение, вопреки всем страданиям, какие мне довелось испытать».

Из шести прощальных записок Акутагавы одна была адресована его троим малолетним сыновьям. Сначала он написал:

«Помните, что жизнь – это битва», а после добавил: «…которая ведет к смерти».

Антифонт (V–IV ВВ. До н. э.) древнегреческий поэт-трагик

Трагедии Антифонта до нас не дошли, однако их высоко ценил Аристотель.

Из родных Афин поэт перебрался в главный город Сицилии Сиракузы, которым правил знаменитый тиран Дионисий Старший. Главным занятием Дионисия была война с Карфагеном и италийцами, а также укрепление своей единоличной власти. Однако он не был чужд образованности, приглашал к себе Платона (с которым, впрочем, не ужился) и сам сочинял стихи. Он даже послал на Олимпийские игры рапсодов, чтобы те пели его стихотворения, но публика их осмеяла.

Не ужился с Дионисием и Антифонт, утверждавший, что лучшая бронза на свете та, из которой отлиты статуи Гармодия и Аристогетона, прославленных тираноубийц. За разговоры подобного рода, а также, как говорили, за критику стихотворных опусов Дионисия поэт был приговорен к смерти.

На казнь он шел с группой других осужденных. Заметив, что, проходя через городские ворота, они закрывают свои лица от горожан, Антифонт (как передает Аристотель) спросил: