Последние ворота Тьмы (СИ)

- Я думаю, не зря. У нас есть ещё пара часов. Ну что, приступим?

Ууртай встал за его спиной и принялся старательно лупить его по заду и по бедрам. Лэйми было зверски больно, но, в общем он мог терпеть. Его молчание привело лера в ярость: он стал бить его по бокам, по груди, по плечам, в живот... Лэйми задыхался, корчась от ослепительной боли. Едва он начинал хватать воздух, Ууртай бил его ещё раз... и ещё... Лэйми боялся, что умрет, задохнется, и очевидно был прав: побои прекратились.

- Послушай, хватит, - сказал Ууртай, переводя дух. - Не заставляй меня заходить слишком далеко. Я же не требую, чтобы ты кого-то там предал. Я хочу, чтобы ты всего лишь пожалел о том, что натворил. Попросил прощения. Вслух. Громко. Очень громко. Иначе мне придется тебя пытать, а я не хочу этого делать. Иногда от этого сходят с ума.

Лэйми лишь хрипло рассмеялся в ответ: ему казалось, что хуже быть уже не могло: и так всё его тело горело, словно ошпаренное.

- Любой лер может стать правящим лером, - сказал Ууртай, ловко прилаживая провода не к самым приличным местам его тела. - Достаточно лишь попросить... и не отказаться от своих слов. Я не отказался. Посмотрим, сможешь ли ты...

Когда пошел ток, рот Лэйми округлился, ногти впились в ладони, веки плотно сомкнулись. Его тело задрожало, выгнулось дугой от дикой боли. Пока он молчал, но боль внизу живота становилась пронзительной... ослепляющей...

Лэйми заорал и забился так, словно решил оторвать себе руки. Он рвался из пут с такой силой, что Ууртай спешно отвел регулятор назад, боясь, что пленник переломает себе кости, но не прекратил пытку, даже когда из глаз Лэйми потекли слезы, а крики превратились в едва слышные всхлипывания. Обливаясь потом и слезами, сквозь стоны и всхлипы он пытался умолять о пощаде, однако искусанные губы издавали лишь невнятное мычание. Наконец, его силы иссякли окончательно, и мир погрузился во тьму...

23.

Лэйми пришел в себя совершенно измученным. При разрядах боль отдавалась не там, куда крепились провода: казалось, у него взрывается голова, и поначалу он вообще ничего не соображал. Боль превратила его в напуганного, затравленного ребенка. Сейчас он был готов сделать всё, что захочет Ууртай... но тот был занят другим. В комнате шел яростный спор.

- У него мой брат! - голос был похож на голос Маахиса, но говоривший был моложе. И очень зол. - Я не хочу, чтобы его собирали швабрами только потому, что тебе захотелось позабавиться!

Лэйми слабо улыбнулся. Охэйо мог быть очень убедительным...

Он с трудом повернул голову. Да, так и есть, - напротив Ууртая стоял другой юноша-лер, скорее мальчик, - всего лет пятнадцати, в самом деле похожий на Маахиса. Выходит, и того мог кто-то любить...

- Убирайся, щенок! - рявкнул Ууртай. - Это не твое дело! Это не твою девушку выпотрошили, словно рыбу!

- Нет, мое! Маахис старше тебя и род наш древнее! И я не позволю, чтобы на нашем пути становились всякие...

- Прочь! Прочь, или я тебя вышвырну!

- Попробуй, - юноша вытащил короткоствольный револьвер, направив его на Ууртая. - Получишь пулю в живот. Или ниже. Ключ! Ключ от наручников!

- Да ты спятил! - Ууртай попятился, его глаза испуганно забегали. - Это... это измена! Эй, охрана!..

Как оказалось, братья были похожи не только внешне: с неожиданно нехорошей ухмылкой юноша опустил дуло и прострелил Ууртаю икру. Тот грохнулся на пол, зажимая ладонями рану, с крайним изумлением на лице: нет, выстрелить в него могли, - но чтоб попасть!...

- Что ты делаешь, гад, больно же!

- А ему не больно? Подумай об этом, - юноша нагнулся и вырвал ключи из обмякшей ладони Ууртая. - Говорят, кое-кто перед Испытанием жрет таблетки горстями. Ты сожрал полпачки, не меньше! Ба, да у тебя же слезы! Это из-за таких надутых идиотов, как ты, мы проигрываем войну! - он старательно впечатал босую подошву между бедер Ууртая, и вопли того превратились в хрип. Стоявшие вокруг солдаты не двигались: насчет своего рода брат Маахиса явно не врал.

Лэйми освободили, потом понесли куда-то в другую комнату. Он не запомнил - куда именно. Он всё ещё плохо соображал.

Комната оказалась маленькой, совершенно пустой. Одну из стен заменяло наклоненное наружу окно или, как догадался Лэйми, громадный экран: в бронированном крейсере не могло быть таких окон. Его уложили на пол, - на что-то очень мягкое, закрыли одеялом. Юноша сел рядом с ним, коснулся ладонью плеча.

- Меня зовут Унвин, - сказал он. - Мой брат - хороший человек. Он заменил мне отца. И мать. Орки убили наших родителей. То, что он делал там... это попытка ослабить боль. Твой друг... Охэйо... сказал, что обменяет его на тебя, - если ты будешь... в хорошем состоянии. Но я не смог... - Унвин посмотрел в глаза Лэйми. - Я не хочу, чтобы мой брат отвечал за то, что я не успел вовремя. Попроси своего друга... чтобы он отпустил его. Он же уже спас ему жизнь...

Лэйми отвернулся. Охэйо было бесполезно просить, - он вежливо слушал... а потом поступал так, как считал нужным. Впрочем, дав кому-то слово, он держал его.

- Что он сказал вам? - спросил Лэйми.