Последние ворота Тьмы

Но тут были ещё библиотеки. Многосотлетние архивы. Масса документов, разбросанных буквально повсюду. Однако Охэйо был прав — чтобы извлечь из этой груды достоверные сведения, не основанные на случайных впечатлениях, нужны годы. Только зачем? Он видел, ЧТО делали леры — и, по его мнению, этого было достаточно, чтобы стереть их всех с лица земли. Более чем.

— Я всё равно пойду, — упрямо сказал он.

Охэйо фыркнул.

— Иди. Но я с тобой не пойду, уж извини. Мы уже достигли цели. Осталось только — понять. Ну а всё остальное — потом.

— Так ты решил остаться здесь?

— Да. О, я выпущу тебя наружу, дам всё, что захочешь… кроме корабля. Он нужен мне здесь. Возможно, нам полезно будет взглянуть на них с двух сторон сразу. Только… через пять месяцев состав твоего тела совершенно обновится. И ты больше не сможешь войти под Зеркало. Никогда. А потом состаришься и умрешь. Ты этого хочешь, да? Хочешь умереть?

Лэйми не хотел. Чем дольше он жил — тем больше ему это нравилось.

— Сколько я могу пробыть вне Зеркала? — спросил он. — Без… ну, без особого вреда?

— Судя по нашим приключениям — месяца два. Без здешней еды. Тогда Зеркало не вызовет серьезных… ограничений подвижности. А то ведь может оказаться и так, что твое тело окаменеет, а сознание будет действовать. И это уже не поправить.

— Я вернусь через месяц. Обязательно.

— Через шесть здешних дней. Если вернешься. Послушай… по сути, нас ничего не связывает, — мы ведь не братья, — но… если ты не вернешься, я буду тебя искать. И, если тебя убьют… я сделаю что-нибудь очень скверное. Я заставлю убийц заплатить. И это будут не леры. Это будут орки, потому что они нравятся мне куда меньше. Так что постарайся остаться в живых, друг. Без тебя мне будет всё же очень одиноко…

Лэйми отвернулся. Он знал — Охэйо не преувеличивал. Он сделает всё, что обещал. Но что-то словно подталкивало его — быть может, просто желание влиться в поток жизни, вне которого он пробыл так долго. Только…

— Не надо мстить за меня, — вдруг тихо сказал он. — Если я не вернусь.

— А что мне ещё делать? Слагать скорбные поэмы над твоим прахом? Мои стихи ты читал. Надеюсь, перед смертью ты предупредишь человечество о грядущей угрозе…

Лэйми улыбнулся. В юности — в своей настоящей юности — они оба писали стихи. Стихи Охэйо были не то чтобы скверными, но ехидными — сверх всякой меры. Позже хониарские эстеты учредили журнал «Хроники непогашенной луны», в котором печатались лишь произведения, «благопристойные во всех отношениях». Охэйо немедля основал журнальчик «Дохлая луна». В нем подобно описывалось, как эстеты, сочиняя их, одновременно предавались разнообразнейшим порокам — а также печатались издевательские пародии на их творения, и над ними ржала половина Хониара. Но всё это было очень, очень давно…

— Ты думаешь, месть меня оживит? — спросил он.

— Я думаю, всем там, снаружи, будет невредно знать, что если ты умрешь — у них будут очень большие неприятности. Возьми Рларру, чтобы он это подтвердил…

— Ты думаешь, именно орки захотят убить меня?

— Один раз они уже пытались проломить тебе голову. Почему бы им не попробовать ещё раз?

— Но я же хочу помочь им!

— Разве это не повод для ненависти?

6.

Сборы оказались недолгими. Всего через час Лэйми стоял у мутно светящейся стены Зеркала Вьянтары. Охэйо был в корабле — он готовился открыть ему выход наружу. В суматохе они забыли попрощаться, но это, наверное, было и к лучшему.

У его ног лежало окаменевшее тело Рларры. Лэйми скрепя сердце решил взять орка с собой — раз уж начал спасать чью-то жизнь, то делай это до конца. К тому же, кто-то же должен помогать ему в этом непонятном мире…

Несмотря на изобилие Зеркала, он не мог взять с собой ничего особенно полезного. Даже оружия. Лазер, конечно, был эффектен — но тяжел и взрывоопасен, а с зарядкой батарей для него (каждой хватало едва на две минуты стрельбы) были сложности. Так что, по зрелом размышлении, он взял с собой только здешний полуметровый автомат с десятком запасных обойм (в каждую входило всего двадцать весьма интересных 9х30 мм патронов) и кинжал, доставшийся ему ещё от трусливого охранника Тарики…

Охэйо, правда, набил его сумку «белками» — то есть, мясными консервами, — и уверял, что с их помощью он сможет продержаться вне Зеркала месяца три. Не обязательно было есть только здешнюю пищу, однако именно в ней содержались «структурные элементы». Зеркало накладывало свой отпечаток на молекулы и даже атомы живых тел и именно их важно было сохранить…

Ржаво-туманный свет Зеркала Вьянтары внезапно померк — Охэйо включил Зеркало корабля. Оказавшись в полном мраке, Лэйми торопливо вытащил из наплечной сумки фонарь и включил его. Стена Зеркала отступила метра на три. За ней, правда, шел глубокий, выложенный камнем ров — для стекавшей с Зеркала дождевой воды — но Лэйми это не смутило. Сбросив Рларру вниз, он прыгнул сам. Канал был глубокий — не менее двух его ростов — и он, не устояв на ногах, грохнулся затылком о сырые каменные плиты. Во внешнем мире с ним в тот же миг всё было бы кончено; здесь же у него лишь на секунду потемнело в глазах.