Последние врата

Над отбитым у врага холмом, перестраиваясь, зависали готовые к ответному наступлению дружины, когда со стороны цангов, устремившись ввысь, вылетел шар. Прочертив в воздухе дымный след, он недолго падал в самую гущу серебряного войска и вдруг лопнул, истекая ослепительным сиянием. Ближайших локков испепелило мгновенно, пылающими факелами содрогнулись следующие – лучшей сотни как ни бывало. Прочие отшатнулись, уже прекрасно понимая, что не успеют уйти…

Так вот она – хитрая каверза цангов! Они-то ушли, но именно здесь и сейчас собраны главные силы Порубежья, цвет боевой магии державы, щит Мира…

Роковой миг ещё не оборвался, как Аргус взревел: "Назад!!!", – воздел жезл и выкрикнул первую кору заклятья Времени.

Стало тихо. Река замерла, будто скованная льдом, замерли пыль и пепел над полем битвы, ничто не трепетало больше на ветру, ибо замер сам воздух. Локки и шумилки недвижно застыли в нём, вместе с остолбеневшими всадниками. Замерло, не расползалось больше смертоносное сияние лопнувшего шара.

Лишь колдовской кварт держателя мог видеть это чудо.

Аргус медленно, задыхаясь, с трудом, будто ворочая огромные приречные валуны, выговаривал коры заклятья.

Магия Времени была запретной для всех, кроме Высших Собора. Только они доподлинно знали её тайны. Но даже высшие маги не решались взывать ко Времени – ни для обязательных упражнений в магическом искусстве, ни для достижения могущества и власти. Пусть магическая мощь запретной силы была ведома им и без упражнений, Высшие никогда не искали повода употребить ее и никогда ещё к ней не прибегали.

Силы оставляли стремительно дряхлеющего Аргуса, но заклятие звучало до тех пор, пока страшный огненный шар не вобрал в себя все свои смертоносные лучи и не вернулся вновь в свою целёхонькую оболочку. Аргус протянул к нему раскалённый жезл, и шар, опадая, бледнея и уменьшаясь, исчез.

Лишь тогда великий держатель Порубежья покачнулся, поник в седле.

Сразу все ожило. Речные струи и дуновения ветра, пыльные клубы и язычки пламени на поваленных горящих стволах. Стряхнули оцепенение локки, отступая к командному кварту, недоуменно озираясь в поисках огненного шара. Заметались над полем боя маги-подрывники – в напрасном порыве найти тот шар, сбить, испепелить… Отхлынули за переправу, согласно последнему громовому раскату приказа, дружины витязей и ухов, рассредоточиваясь за прибрежными холмами и скалами, подальше от центра взрыва.

Зато окаменели державшие кварт маги. Потрясённые обликом своего вождя, они испуганно прислушивались к себе, с тревогой вглядывались друг в друга – откуда им было знать, что на такое заклятие тратит силы лишь тот, кто осмеливается его произнести, что он же и расплачивается сполна за истребованное у Времени…

Блеск вдруг дрогнул не знающим усталости телом, заревел, метнулся в небо и там, подвластный заклинанию Одновременной Смерти, рассыпался ярким огненным дождем. Вместе с хозяином.

Оказалось, что огнестойкие заграждения цангов тоже горят.

Их жгли до тех пор, пока хватало колдовского заряда. С опустошёнными горькой утратой душами, с переполненными гневом сердцами, на обессиленных непрерывным огнём локках, боевые маги по одному, по двое, по трое тяжело отходили назад, к Крепости, где валились на руки целителям и, опоённые травами, забывались на время.

Там, где пылающие местью маги прошлись испепеляющим ураганом, тут же проносились ухи – насмерть жалящим роем. А чудом уцелевшие под этой лавиной доставались мечам витязей. И будь в строю те, кого уже никогда не будет рядом с живыми, то есть все полёгшие в тот день защитники третьей засеки, наверное, с цангами было б покончено раз и навсегда.

Но отойти пришлось. Нужна была передышка. Она действительно была нужна. И Собор настаивал на отводе войска, потрясённого гибелью воеводы. Именем венценосной чины. По раскалённому от поддержания непрерывной связи лишь одной из переговаривающихся сторон магическому каналу. Устами каждого Высшего – из сидящих в Межгранье и поочередно с тревогой припадающих к Блюдцу.

Тысяцкие начхали было на указы Собора, но уже к вечеру примчался младший держатель и, объявив себя преемником, возглавил личную гвардию своего наставника на центральном направлении контрудара. Сметя в пыль первую и вторую линии вражеских укреплений, он, наконец-то отвёл сотни в Крепость. Дав тем самым такую необходимую передышку наиболее притомившимся серебряным частям порубежного войска. Собор затих.

Пока эта весть разносилась по сотням, тысяцкие всё ещё продолжали держать бойцов над последними, не взятыми, вражескими валами.