Последние врата

– А ты разве ещё не знаешь? – Лару вдруг припомнились Пинины разлетающиеся ручки – под стать красноречию сотника. – Ну как же! Беда, кругом беда! Весь Терем в печали. Сгинул он, пропал в болотах Приграничья. Полетал с держателем Порубежья по лесам и сгинул. Вот и не спешу во дворец. Третий круг делаю. Не знаю, стоит ли расстраивать венценосную такой новостью – и так ей непросто… Может, лучше сначала в Собор, а? Как думаешь? Ну, бывай…

Он пришпорил шумилку, оставив гвардейца совершенно сокрушённым новостью. Стара в гвардии любили.

Терем Никтуса теперь почти не охранялся. При живом хозяине здесь, вероятно, толклась не только многочисленная челядь, но и его всевозможные магические создания; теперь же лишь двое скучающих стражников – пареньков из вчерашних выпускников какой-нибудь третьесортной школы – топтались у входа. Собор не успел озаботится более надёжной охраной бесценного наследия. Лар, сделав пробный круг, приземлился подальше от входа, пристроил Дрыгу в густых кустах, и медленно обошел здание по периметру, осторожно поглядывая на безжизненные окна. Нашёл ещё пару сторожей – у чёрного хода, окинул оценивающим взглядом их спины и решительно направился вперед. Один паренёк обернулся было, но вовремя получил удар по затылку и мешком свалился на траву. Второй рухнул рядом с первым. Бережно пристроив незадачливую охрану отдыхать к крылечку терема, Лар ещё раз огляделся, взбежал по резной лесенке, нажал плечом на запертую дверь. Тонкие створки схватывались хитроумным замком. Но возиться с ним воевода не стал: не теряя времени, примерился, резко ударил ногой и скользнул внутрь, аккуратно притворив за собой выбитые створки.

Внутри терем Никтуса казался куда выше, просторнее и шире, чем снаружи – возможно, даже безо всякого колдовства, лишь с помощью умело расставленных зеркал. Лар неслышной тенью скользил вдоль стен, вспоминая дорогу, по которой ходил только единожды в жизни, более пятнадцати лет назад – безопасную дорогу к библиотеке великого мага. С тех пор многое изменилось, но память не подвела – Ларион вновь стоял перед узкой и низкой железной дверью. Вместо замка её украшала колдовская печать.

Небрежение сторожей могло допустить в этот терем кого угодно – вор из терема всё равно б живым не вышел. Стражники имели полное право не заботиться о сохранности имущества мага – заклятья, накладываемые на сокровищницы, действуют и после смерти заклинателя, так что будущий распорядитель его наследства обязательно будет высшим Собора, а до его прихода соваться в маговы хоромы себе дороже. Но библиотека – не кованый сундук. И перстенек, украшенный незатейливой руной, без труда открыл тяжелую дверь и при этом с яркой лиловой вспышкой исчез, едва только Лар снял его с руки и поднёс к печати.

Охранники всё ещё лежали без чувств на крылечке, когда Лар с несколькими свитками за пазухой выбрался через окно и неспешно направился к тому месту, где оставил шумилку.

Он был уже далеко, когда у резного крыльца опустевшего терема столпились над товарищами встревоженные дозорные гвардейцы, пока еще не догадавшиеся окружить терем, оцепить и прочесать все ближайшие улицы, наглухо перекрыть все двенадцать выездов из старого города и немедленно доложить о страшном грабеже Собору.

10.

Нельзя сказать, будто Заграничью передалась паника Межгранья, ибо таковую в столице задавили на корню. Венценосная чина не то что паники или там подготовки к похоронной церемонии – до особого её распоряжения – не дозволила, а и рты открывать запретила, пригрозив болтунам, распускающим слухи о гибели старца, лишением не только языка, но и головы.

Самого победителя Петулия не потревожила и на детинец не зазвала. Ну и пусть себе дуется, не хочет – не надо, и мне пока не до чин, думал Дэл, покидая притихшую столицу через настежь распахнутые ворота. Ни о чоме, ни даже о чухе вспоминать сейчас не было сил. Он и управителя своего пока не тронул. Потом. И сердечные копания, и последние счета – всё потом. Последний из рода ри Элей отстоял свой Кристалл, и теперь пришло их (и камня, и его хозяина) время, но оно, время, потерпит, подождёт, пока израненный маг не окрепнет.

Верхом на отдохнувшем цанговом шумилке, всё в том же, сотворённом в битве, бледном ореоле рун Великого Исцеления, держатель поспешил к спасительным рукам Сома.