Последние времена

Река была уже близко. Безразличная к людским трагедиям, прозрачная вода весело бежала, несла свои воды, рябилась, от игравшего с ней ветерка. Как будто слышался ее ласковый смех: «Лето, на пороге лето!» По берегам густо цвели травы и от их лугового запаха слегка кружилась голова. Казалось, сама природа взывала к людям: «Любуйтесь мной! Зачем вам раздоры и распри?! Настоящая жизнь в восхищении Красотой!»

Вскоре они заметили дежурившего полицейского. Георгиев понял: тот охраняет место трагедии.

Они не успели приблизиться, как страж закона преградил им путь:

— Туда нельзя.

— Мое удостоверение, — протянул документ Юрий.

Но полицейский все равно отказал:

— Необходимо разрешение начальства. Без него, извините, никак.

Юрий тут же позвонил майору Александрову, быстро обрисовал ситуацию, попросил помощи:

— Мне просто необходимо осмотреть место самоубийства.

— Это почему?

— Колесников домогался Лены Ковалевской, не исключено он тот, кого ты ищешь.

Александров попросил немного времени на решение проблемы. Вскоре позвонили полицейскому, тот выслушал и кивнул Георгиеву:

— Пройдите. Нет, нет один. На второго нет разрешения.

— Господин лейтенант, этот человек лично знал погибшего, он может быть мне полезен, — возразил Юрий.

Полицейский немного подумал и, видимо, решил не тревожить лишний раз начальство и пропустил обоих.

— Где это произошло? — спросил Георгиев.

— Пройдемте со мной.

Они вошли в рощицу, за большим ветвистым деревом на траве оставались пятна крови. Юрий некоторое время все тщательно обследовал. Иногда перебрасывался с лейтенантом отдельными фразами, звучащими в форме вопросов. Полицейский нехотя, но отвечал. Поскольку темнота сгущалась, Юрий зажег фонарик и опять, уже раз в десятый, осмотрел траву, кусты. Когда он закончил, лейтенант с усмешкой поинтересовался:

— Нашли что-нибудь?

— Трудно сказать… Когда наступила смерть?

— Криминалисты утверждают — примерно шесть часов назад.

— А обнаружили тело?

— Спустя два часа.

Следующий вопрос Юрия был обращен к соседу убитого:

— Матрос, народу здесь бывает много?

— Приходят люди. Иногда приезжают из соседних районов. Не то, чтобы специально. Просто едут и по дороге останавливаются искупаться.

— Понятно. Следов здесь предостаточно. Интересно, кто-нибудь видел, как Колесников шел сюда?

— Я видел, — ответил Матрос. — Я тогда из дома выходил.

— Когда это было?

— Да вот как раз часиков шесть или семь назад.

— Как он шел: бодро или понуро? Как выглядел?

— Как обычно в последнее время, подавленный, грустный. Но думал ли он кончать с собой?

— Не попрощался случаем с вами?

— Наоборот, спросил, как здоровье.

— Блин, удивительная вещь получается: человек решил свести счеты с жизнью, а у соседа спрашивает о самочувствии.

— Да, чудно.

— Сегодня никакой чужак вам не бросился в глаза? Скажем, кто-то пошел следом за Толиком?

— Нет, — чуть подумав, ответил Матрос.

Юрий в последний раз окинул взглядом кусты:

— А кто-нибудь вообще видел, как он перерезал себе вены?

Матрос этого не знал, а полицейский все с той же неохотой ответил: «Вроде бы, никто».

По пути в деревню Матрос попытался выведать, нашел ли Юрий «некую важную вещицу»? Георгиев ответил:

— Искать надо причину преступления. Для этого потребуется изучить многие обстоятельства, которые к нему привели. А что эти мелкие улики? И без них многое понятно.

— И что тебе, Юра, понятно?

— Говорите, Колесников с вами даже не попрощался. И с матерью, наверняка тоже. Можно у нее это выяснить, только ответ будет заранее известен. Потому что не имел он цели покончить с собой на реке. Далее, как тщательно он выбирал место «самоубийства», нашел такое, где его точно никто не увидит. Обратите внимания, труп у реки обнаружили только через два часа. Зачем ему, осуществляя акт суицида, так отчаянно прятаться от людских глаз?.. Убили его!

— Выходит, я прав! — подытожил Матрос.

Георгиев не сообщил своему новому товарищу, что Колесников, похоже, сопротивлялся. Только почему-то слабо, обреченно. Может, заранее понимал, что с убийцами не сладить?

— Зайдем ко мне перед дорогой? — спросил Матрос.

— Поздно уже, — Юрий печально посмотрел на все более сгущающиеся сумерки. С некоторых пор он стал бояться ночи, когда к нему приходят призраки и, безо всякой жалости, начинают терзать душу.

— Поздно. Но такого борщика больше не поешь.

— Спасибо, Матрос. Уговорили…

— Тебе спасибо, что поддержал мои сомнения насчет смерти Толика.

Снова на столе дымящийся борщ и недоступная для Георгиева сегодня бутылка самогона. Матрос заметил страстное желание гостя попробовать горячительное и, не без доли лукавства, предложил:

— А то заночуй у меня.

— Что вы!

— Жена дома ждет?

— Нет у меня жены.

— Тогда что? Хочешь — в избе постелю, а то — в саду. Время теплое, не простынешь. Я сам люблю в саду летом спать.

Юрий колебался, а Матрос подлил себе самогончика. Гость не выдержал:

— Если вам не в тягость…

— А чего мне в тягость? С живым человеком в доме веселее.

— Тогда принимаю предложение.

— Может, все-таки по чуть-чуть?

— Не возражаю. К утру выветрится.

Бледная жидкость заплескалась в стакане. Ох, и пробирает! Юрий крякнул:

— Давайте еще!