Последний амулет Блаватской

Павел Рудягин с удивлением, которого не мог скрыть, осмотрел квартиру ювелира – двухкомнатное жилье в обычной панельной двенадцатиэтажке. Он почему-то думал, что ювелиры обитают в хороших квартирах в центре города, при этом жилища их напичканы антиквариатом и выглядят внутри как старинные усадьбы из-за количества раритетных предметов. А здесь все было не так… Современная мебель. Светлые обои. Впечатление, что находишься в квартире какого-нибудь менеджера средней руки. Был сейф, вмонтированный в стену, в шкафу стояла посуда, помещались фарфоровые статуэтки и милые вещички, которые стоили, видимо, недешево… А так, никаких тебе сокровищ… Хотя Паша понимал, что у него детские представления о жизни ювелиров.

– Что-то нашли?

– Нет.

– Убит из пистолета с глушителем, поэтому соседи ничего не слышали.

Никаких записных книжек, никаких записей…

– Унесли, – подытожила Светлана. – Оставлять было опасно. Вот и забрали с собой.

– Логично.

Она хотела что-то сказать, но сдержалась.

Все же одна зацепка у них была. Клочок бумаги, на котором только имя и фамилия – Серафима Васильева, подчеркнутые двумя волнистыми линиями.

Вот с этой Васильевой и следовало побеседовать.

Серафима Васильева напустила на себя суховато-отстраненный вид. Павел старался уловить ее настроение, обнаружить несостыковки в рассказе, поймать на волнении, взвинченности… Он прислушивался к своей более опытной коллеге Светлане, хотя понимал, что волнение допрашиваемой может быть вызвано самыми прозаическими и бытовыми причинами, никак не относящимися к случившемуся убийству, вроде неприятностей на работе или ссоры с любовником.

Серафима Васильева – золотисто-рыжеватые волосы, большие серые глаза. Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не слишком строгий вид, отчего она напоминала учительницу.

– Как вы попали к Морицу Арнольдовичу Ламалину? Вы были знакомы с ним раньше?

– Нет. Не была. Я пришла к нему во второй раз, и мне сказали, что он убит. Сказал его помощник.

Павел переглянулся с Демченко. Да, когда обнаружили труп, то позвонили в магазин, сказали о случившемся помощнику, который снял трубку. А вскоре туда явилась и Серафима Васильева, которой сообщили о смерти ювелира.

– По какому вопросу вы связывались с Ламалиным?

– Мне нужна была консультация.

– Кто вам порекомендовал Ламалина?

– Никто. Адрес нашла в интернете.

– Консультация по поводу чего? – задала вопрос Светлана.

– У меня есть старое ожерелье. Я хочу узнать его стоимость.

– Почему вы пришли во второй раз?

– Для уточнения некоторых деталей.

– Каких? – Светлана задумчиво смотрела на Васильеву, словно взвешивая ее слова на весах. Врет – не врет. И похоже, чаша не клонилась ни в одну сторону.

– Время изготовления вещи, могу ли я ее продать.

– Вы договаривались о следующей встрече? – спросил Рудягин.

– Нет. Я пришла без предварительного звонка.

– Может быть, вы раньше все-таки были знакомы? Вспомните, где-то пересекались, виделись? Может быть, он вас вспомнил, а вы его – нет. Не заметили ли вы, что он вас узнал? – сыпала вопросами Светлана, помня о том, что имя и фамилия Серафимы Васильевой были подчеркнуты двумя линиями. Или ювелир увидел в этой девушке то, о чем она сама не догадывалась? Ее визит о чем-то напомнил ему? Или эта ниточка куда-то вела? Но куда, смогут ли они понять это? Скрывает ли Серафима какую-то информацию от них? И как это узнать? Демченко нахмурилась.

Васильева покачала головой.

– Думаю, если бы была с ним знакома раньше, то узнала бы.

– Дело в том, что, – Демченко подалась вперед, – ваше имя и фамилия были записаны на бумаге и подчеркнуты двумя волнистыми линиями. Мориц Арнольдович придавал важное значение вашему визиту, раз записал фамилию.

Васильева, похоже, была удивлена. Или казалась такой?

– Не знаю.

– Может быть, вы что-то сказали ему и тем самым о чем-то напомнили?

Васильева безучастно пожала плечами.

– Ничего не могу сказать по этому поводу.

– Как долго вы разговаривали?

– Минут десять. Не больше.

Здесь разговор прервался.

Позже Серафима вспоминала, что у нее было все же какое-то предчувствие. Всегда предполагается, что фортуна сначала посылает своих вестников, а потом уже является сама.

Дверь распахнулась, она повернула голову… На пороге стоял воплощенный бог – белокурый, мускулистый. Костюм не скрывал рельефные мускулы и крепкий торс. Голубые глаза смотрели куда-то поверх всех. При светлых глазах у бога была смуглая кожа и белокурые кудрявые волосы, собранные в небольшой хвост.

Светлана Демченко посмотрела на прибывшего прищурившись.

– Здравствуй, Леонард!

Но молодой мужчина не удостоил ее ответом.

– Эта? – кивнул он на Серафиму.

Павел Рудягин вдруг залился краской.

– Позвольте не тыкать свидетелям, вообще кто вы такой?

Светлана наклонилась и что-то сказала ему.

– И что? – негромко ответил Павел. – Мы допрашиваем свидетельницу…

– Дело передано мне.

– А приказ? – не унимался Рудягин. – Приказ есть приказ. Или мы должны вам верить на слово?

– Набрать начальство? – процедил сквозь зубы тот, кого назвали Леонардом.

– Да-да, потрудитесь… надо, чтобы все было по правилам.