Последний амулет Блаватской

– Вот этот сборник стихов поэта, который приехал сюда с фестивалем и познакомился с Верой. Стихи дурацкие, но ей, видимо, нравились. Сейчас разбираю вещи. Хлам выкидываю. Но вот подумала о вас и решила позвонить.

– Спасибо. – Серафима повертела книжку в руках. – Не знаю, понадобится или нет, но спасибо.

Полина ушла, а Серафима осталась допивать кофе. Она посмотрела тираж – 50 экземпляров. На задней обложке была фотография поэта и его краткая биография. На снимке он был в профиль… Биография пестрела разными званиями и местами выступлений. Серафима сунула книгу в сумку, взяла банку с Наполеоном, расплатилась и вышла на улицу.

Она побывала на кладбище. На могиле Вероники была простая мраморная плита. Выбиты имя, фамилия и даты жизни. Вверху была фотография, на которой Вероника улыбалась.

– Вот смотри. – Серафима подняла банку повыше. – Теперь Наполеон живет у меня. Я буду о нем заботиться.

После кладбища захотелось спуститься к реке и посидеть там…

Тропинка вилась между кустами, потом шел обрыв, она села на попу и съехала вниз, крепко прижимая к себе банку. Приземлившись, увидела прямо перед собой рыбака с удочкой.

– Я хотел помочь…

– Спасибо. Я посижу тут. Никому мешать не буду.

– Я не возражаю.

Мужчина говорил со странным акцентом. Банка с рыбкой была осторожно поставлена на землю.

– Забава какая? В магазине купила?

– Нет. Отдали…

Она взмахнула рукой. Сумка слетела с плеча и шлепнулась на землю. Книга поэта вывалилась.

– Возьмите. – Мужчина подошел и нагнулся за книгой. Перевернул ее. – Знакомое лицо.

– Поэт. Выступал тут на фестивале. Вы ходили на фестиваль?

– Нет. Делать мне нечего, ходить по фестивалям. Смотреть, как люди на сцене трясутся.

– Где же вы его видели тогда?

– А тут, около реки. Он гулял вечером с девушкой.

– С какой девушкой?

– Ситуация была пикантной… Я иногда до позднего вечера рыбачу. Люблю и ночную рыбалку. Как раз сидел ночью. Вдруг слышу какие-то звуки. Я прислушался. Не понял. Опять звуки. Посветил фонариком. А там парень на девушке. Ее лица не видно было. Она быстро отвернулась. Только кудри. А парня я выхватил фонариком. Это и был тот, кто на книге!

По спине Серафимы прошел озноб.

– Вы девушку совсем не видели?

– Мельком только.

Серафима достала из сумки сотовый и стала лихорадочно тыкать пальцами в клавиатуру.

– Вот. Смотрите. Эта девушка?

Она показала ему фото Веры Борцовой.

Мужчина всмотрелся.

– Кажется, она. Да. Точно она…

– Так это дочка бывшего мэра, Виктора Борцова. Вера. Как вы ее не узнали?

– Да… это… – Мужчина почесал в затылке. – Ушел как бы от мира. Не интересуюсь им совсем. Жена у меня померла. Сын за границей. Венгр я. Телик не смотрю. Тырнета нет… Кто там, что… ничего не знаю.

Ясно… Боже мой! Боже!

Она сидела, уткнув лицо в ладони. Как было сказать этому Стефану – Серафима вспомнила, как его назвала Вероника, когда они плавали, а он удил на противоположном берегу.

– Вас зовут Стефаном?

– Да.

Как ему объяснить, что это не было любовной игрой. Он убивал Веру… Если бы Стефан это понял, то предотвратил бы убийство.

– Отрешение от мира имеет свои неприятные стороны.

– Какие же?

– Ну, например, то, что вы видели, было убийством, а не любовными играми, как вы подумали. Если бы вы узнали дочь мэра, то приняли бы какие-то меры. И убийства бы не было. А так…

Серафима поднялась с земли. Отряхнула песок, прилипший к брюкам. Убрала книгу в сумку и взяла в руки банку с Наполеоном.

– До свидания! – бросила она.

Стефан стоял перед ней. Бледный-пребледный.

– Это… правда? – выдавил он. – То, что вы сказали? Правда?

– К сожалению, да…

Она позвонила Аристарху Петровичу и рассказала ему то, что узнала. Сфотографировала портрет поэта на обложке и перекинула его Лабезникову.

Она увеличила кадр. Его лицо показалось смутно знакомым.

Приказывая себе не паниковать, она листала фотоальбомы в сотовом. И наконец нашла то, что искала. Почти на всех фото Лина стоит рядом с этим типом и улыбается. Только волосы у этого поэта стали короче. И цвет волос изменился. Из блондина он стал шатеном. Руки у Серафимы тряслись, когда она набирала номер Лины. Только бы взяла трубку, молила Серафима, только бы взяла.

– Алло! – Голос сестры был недовольным.

– Лина, ты где? В Карелии?

– Нет. Мы еще не уехали.

– Как зовут твоего молодого человека? Он поэт?

– Да. Поэт. А что?

– Лина, если он будет звонить или придет домой, не открывай ему, слышишь? Он убийца…

– Сима! Он в моей квартире. На кухне. Ты что, сошла с ума?

– Лина! – заорала Серафима. – Беги на улицу…

Было слышно, как Лина, прикрыв трубку рукой, кому-то объясняет:

– Представляешь, моя сестра считает тебя убийцей… Не правда ли, чушь какая…

Затем последовал крик Лины, звук удара, связь оборвалась…

Серафима, рыдая, набрала Гуджарапа и объяснила, в чем дело.

– Понял, выезжаю.

– Ты поторопись. Я тебя умоляю…

Через несколько минут, которые показались ей вечностью, раздался звонок. Незнакомый номер. Она с опаской поднесла трубку к уху.

– Алло!