Последний август

— Разве ты что-нибудь умеешь? Даже гвоздь не можешь забить, — кольнула мама. Основную позицию она сдала, решила отыграться на флангах.

— Что ж такое, в самом деле? Зар-раза... — пыхтел папа.

Раскрасневшись, он давил на дверь плечом, раскрывал и снова хлопал — все безуспешно. Отдуваясь, наконец прекратил потуги и опустил руки. Наморщив лоб, с тоской взглянул на меня: мол, сам видишь — не получается.

Я присел на корточки.

— Па, здесь косточка, — мой указательный палец отодрал засохшую персиковую косточку, каким-то образом попавшую в щель.

Папа смутился. Попробовал, закрывается ли злополучная дверь. Да, все нормально.

— Видишь, Игорь — на все руки мастер, — поддела мама напоследок.

Но папа, воодушевленный, не обратил на это никакого внимания: молоток в его руке лупил по шляпке, со стен осыпалась штукатурка, с потолка — мел, а гвоздь все глубже входил в дерево.  

2

Изучив дома новенький ранец, еще крепко пахнущий кожей, я вышел во двор. 

— Ага, меня приняли в школу, — с радостным криком помчался к Аллочке. — Принимала сама директор. Очень приятная женщина.

— Зато у меня новая прическа, мне тетя Даша сделала, — Аллочка пригладила челку. — Тетя Даша сказала, что на мой день рождения проколет мне уши и подарит сережки с голубыми камешками. Под мои голубенькие глазки, понял? Ух ты-ы, махаон...

На белый зонтик кашки села огромная бабочка. Мы замерли, боясь шевельнуться. Аллочка сделала осторожный шажок. Я — следом. Две тени, замирая, приближались к этому заморскому чуду с переливчатыми кругами на крыльях. Под моей подошвой что-то треснуло.

— Тише ты, медведь.

Бабочка вдруг свела крылья, превратившись в черную бумажку. Через мгновение вспорхнула. Мы — за нею. Пожалуйста, не улетай!.. Но, недолго покружив над цветком, бабочка улетела.

— А у меня — новый мяч!

Аллочка вбежала в дом и вскоре появилась с мячом.

— А тебе не дам! На золотом крыльце сидели царь-царевич, король-королевич... — ударяла она по мячу.

Полосатый, упругий, он звонко отскакивал от земли. Как будто мне назло. А мой синий порвался — у забора лежит одна его половинка с дождевой водой внутри.

Подскочив, я выхватил мяч.

— Отдай! Я маме пожалуюсь!

— Не-а.

Со всей силы я швырнул мяч и застыл, провожая его взглядом, — он летел над забором во владения бабы Маруси. Подбежав к забору, мы стали заглядывать в щели. Вон он, в траве, возле вскопанных грядок. Там зловеще темнела и будка Полкана.

— Надо маму позвать, — предложила Аллочка.

— Не надо, — я шагнул к калитке.

— А ты не боишься?

— Не-а, — сердце мое бешено колотилось.

Скрипнула калитка. Мгновение нерешительности. Шажок — всё,Рубикон перейден. Подбежав, я схватил заветный мяч и... увидел несущегося на меня черного монстра. Со всех ног я ринулся наутек. Добежал до калитки.

«А-ав!» 

Вылетев из калитки, остановился. Посмотрел на ногу возле края шортов — там краснели три дырочки, из которых потекли тоненькие струйки крови.

— Ма-а-ма-а!

Передо мною вдруг появилась тетя Валя. Глянула на мою ногу и, не сказав ни слова, подхватила меня на руки и понесла. За нами семенила перепуганная Аллочка.

— Что?! Что случилось?! — переполошилась мама, когда тетя Валя опустила меня дома на пол.

На крик выбежали папа и бабушка.

— Лена, успокойся, — стала утешать маму тетя Валя. — Видишь, не глубоко.

— Семен, неси перекись и зеленку! Может, вызвать «скорую»?

Мама вытерла ваткой кровь, смазала ранку перекисью водорода. Потом моя нога стала зеленеть.

— Ой, как же оно так случилось?! Клятый пес! — в дом, как ураган, ворвалась баба Маруся. — Как же я забыла его на цепь посадить? — наклонившись, осмотрела мою ногу. — Та нет, не укусил, он своих не кусает. Только клыками ударил.

— Он у вас привит? — взволнованно спросила мама.

— А то как же — от чумки, в этом году водила.

— А от бешенства?

— Не, от бешенства ему не надо, — уверенно ответила баба Маруся.

— Почему же? Вдруг он бешеный? — мама забила в набат.

— Та, Лена, какой же Полкан бешеный? Он ни одну суку уже год не нюхал.

— Боже, неужели придется делать уколы?

Уколы?! Я застучал ногами по полу.

— Та, Лена, ты что, сдурела? Какие уколы? Ну что ты орешь как резаный? — обращалась баба Маруся то к маме, то ко мне.

— Ну хватит, разошелся, — сказал папа. — А еще танкистом хочешь стать.

— Успокойся, — просила бабушка.

— Игорь, ты же храбрый мальчик, — уговаривала тетя Валя. Аллочка выглядывала из-за ее спины.

— Я думала, ты мужик, — баба Маруся скривила губы.

Трудно устоять, когда столько взрослых упрашивают. Последняя слезинка выкатилась из моих глаз.

— Лена, да хватит его заливать, уже вся нога зеленая! Ну-ка погодь, — сказала баба Маруся и вышла.

У меня вдруг мелькнула мысль: а вдруг баба Маруся в награду подарит шлемофон. Конечно, шлемофон! Я готов был расцеловать Полкана в морду.

На пороге снова показалась баба Маруся:

— На, держи, — и протянула мне кулек слив.

— Они мытые? — спросила мама.

— А то как же.

Убитый, я взял кулек.

— А сказать спасибо? — напомнила бабушка.

— Спа-си-бо.

— Пошли играть, — Аллочка тихонько потянула меня за руку.

— Куда вы идете? — встрепенулась мама.

— Мы немножко, возле дома, — взмолился я.

— Нет, — твердо сказала мама.