Последний автобус на Вудсток [СИ]

— Знали, что на его печатной машинке и запятую не пробьёшь?

— Не знал, — соврал Ньюлав.

* * *

После того, как Льюис забросил Морса в колледж, он отправился выполнять собственные обязанности. Льюис не понимал, в чём состоял смысл предстоящих действий, но Морс сказал, что это жизненно важно для следствия. Что-то придало инспектору второе дыхание, он рвался в бой. Морс был уже не похож на того бодряка-Морса, который приступил к делу. Теперь он стал каким-то мрачным, и даже зловещим. Льюис даже временами его побаивался и только уповал, чтобы больше расследование не столкнулось с письмами, способными взбудоражить гениальное воображение Морса, умеющее завести в безвыходные лабиринты.

Льюис заехал в маленький дворик Саммертаунской поликлиники. Она находилась на углу Бэнбери Роуд и Марстон Ферри Роуд. Отлично построенное большое здание из красного кирпича с лестницей, ведущей на белое крыльцо с парадной дверью. Здание принадлежало к той группе великолепных построек, которые украшали Бэнбери Роуд и были возведены в последней половине девятнадцатого века.

Льюиса ждали, поэтому уже через пару минут он находился в кабинете заведующего.

— Вот то, что вы просили, сержант, — доктор Грин протянул папку Льюису.

— Вы уверены, что здесь всё? Инспектор Морс требует, чтобы было всё.

С минуту доктор Грин молчал.

— Единственное, что здесь отсутствует… эээ… какая-нибудь запись про… эээ… запись беседы… ммм, ну, что мы говорили с мисс Кей о… эээ… половой жизни личной. Вы в курсе, сержант, что существует… эээ… существуют этические стороны… ну, эээ… информация личного характера, когда… эээ, врач беседует со своей… эээ… пациенткой?

— Хотите сказать, она принимала противозачаточные таблетки, доктор?

Льюис смело ступил тяжёлым полицейским ботинком на зелёное девственное болото, где, мямля, барахтался доктор Грин.

— Эээ, разве я… эээ… так сказал, сержант? Я… эээ сказал, что мы… эээ… что нехорошо, если… да, это очень нехорошо… эээ… нарушать… эээ… тайны врачебные… эээ… что нам пациенты в кабинете говорят.

— А вы бы нам сообщили информацию, если бы она не принимала противозачаточные таблетки? — прикинулся наивной овечкой Льюис.

— Ну… эээ… это очень… эээ… трудный вопрос. Вы… эээ… мы… вы сами меня подначиваете… эээ… за меня говорите, да, сержант? Всё, что я сказал, так… эээ… это…

Льюис призадумался, что бы сказал этот доктор пациенту, у которого злокачественная опухоль. Наверняка, это был бы оооочень долгий эээээ разговор. Он поблагодарил доброго Айболита и быстренько ушёл. Пока спускался с крыльца по ступенькам, всё никак не мог мысленно отделаться от экающего доктора. Пристало к нему это эканье, как банный лист! Надо будет жене рассказать про э-э-ээ-того доктора Грина.

* * *

Как было договорено, Льюис подъехал за Морсом к колледжу в час дня. Он рассказал инспектору, как страдает доктор Грин по поводу разглашения врачебной тайны. Но Морс отреагировал непробиваемым цинизмом.

— Можно подумать, мы не знали, что она глотала эти таблетки! Нам и так криминалисты всё доложили, помнишь?

Следовало и Льюису об этом помнить. Он тоже читал те отчёты. Морс на самом деле его попросил познакомиться с теми отчётами поближе, изучить досконально. Тогда это показалось не так важно. Неужели Морс уже в начале расследования осознал все взаимосвязи? Льюис в этом сомневался. И его сомнения, как всегда, подтвердились.

Пока Льюис выезжал из города, Морс попросил завернуть к мотелю у развязки на Вудсток.

— Пивка возьмём с бутербродами, угу?

Они уселись в Моррис Бар. Морс углубился в медицинскую карту Сильвии Кей. Страницы охватывали практически всю её недолгую жизнь, начиная с младенческой желтухи в возрасте двух дней и кончая переломом руки в августе непосредственно перед её гибелью. Корь, бородавки на пальцах, инфекция среднего уха, понос, головные боли (миопия?). Ничего интересного не было в этой истории болезней. Большинство записей не носило конфиденциального характера, а у доктора Грина (странно, но факт!) оказался очень разборчивый почерк. Он сам осматривал Сильвию по поводу последних двух случаев: головные боли и перелом руки.

Морс передал карту Льюису, а сам пошёл освежить стаканы.

Многие медицинские подробности уже имелись в отчёте криминалистов.

— Ломал когда-нибудь руку? — спросил Морс.

— Нет.

— Говорят, ужасно больно. Из-за нервных окончаний или типа того. То же самое, когда ногу сломаешь, Льюис. Очень-очень больно.

— Уж кто-кто, а вы-то знаете, каково это, сэр!

— Ага. Но если человек крепкого телосложения вроде меня, он выздоравливает быстро.

Льюис пропустил фразу мимо ушей. Пусть шеф повыпендривается, если хочет.

— Ты заметил, — продолжал Морс, — что Грин принимал её как раз за день до смерти?

Льюис снова открыл карту. Он уже читал ту запись, но не обратил внимания на дату. Теперь он убедился, что Морс прав. Сильвия приходила в Самертаунскую поликлинику во вторник, 28 сентября с направлением от хирурга-ортопеда из Редклифской больницы. В направлении значилось: