Последний барьер

Кое-где через улицы между террасами верхних этажей были проложены мостики с перилами. И повсюду — вернее, там, где они уцелели, — стояли лавочки. А ещё тут и там бросались в глаза чёрные отметины бушевавших здесь до затопления пожаров — эхо войны чистильщиков со взбунтовавшимся Ректором. Это были в основном мелкие очаги возгораний, распространившихся на одну-две, максимум три квартиры, поскольку стены комплексов строились в своё время из негорючего пластика. Но всё равно смотрелось жутковато. Особенно если вообразить, какая паника разразилась в городке, когда в нём вспыхнуло сразу несколько десятков пожаров.

Дважды мы натыкались на кафе и на магазинчики: продуктовый и хозяйственный. Но не обнаружили ни детских площадок, ни даже каких-нибудь завалящих качелей или песочницы. Оно и неудивительно: все эти жилища предназначались для иногородних сотрудников (солдатские казармы располагались на другом ярусе), которые на выходные, как правило, разъезжались по домам. Те же учёные, кто жил далеко от Москвы, работали на «Альтитуде» вахтовым методом. Но никто из них не имел права привозить с собой семьи. Тиберий заметил, что такие же порядки царили в центральном отделении «Светоча» на Керченском острове. Вплоть до того, что и там имелись свои самогонщики, скрашивающие по вечерам приезжим коллегам тоску по дому.

Затопление тут продлилось несколько лет, и его следы виднелись повсюду. Высохнуть они должны были ещё очень не скоро. Жилой уровень освободился от воды, но она продолжала сочиться из-под дверей и из оконных щелей запертых квартир, скапливалась в лужи и текла ручьями по улицам. Сточных канав здесь, по вполне очевидным причинам, никто не соорудил — на кой они сдались там, где никогда не бывает дождей? Нам приходилось хлюпать ботинками по сырости и грязи, отчего складывалось впечатление, будто мы всё ещё находились наверху, в раскисшей мартовской Москве, а не спустились под землю, в гигантские современные катакомбы.

Идея Свистунова отыскать рассадник здешнего алкоголизма не противоречила нашему плану забиться в укромный уголок и пересидеть тревогу, которая непременно поднимется после случившегося в коллекторе «землетрясения». Осушенный ярус подходил для этого как никакой другой. Многочисленные ручьи быстро смоют все наши следы. А кварталы однотипных жилых комплексов с десятками квартир в каждом являлись тем стогом сена из пословицы, в котором могла легко затеряться наша компания-иголка. Чтобы заглянуть во все двери, какие есть в городке, «гарантам» придётся проторчать тут безвылазно несколько суток. Чем они вряд ли будут заниматься, поскольку у них наверняка иных забот полон рот.

Восемьдесят пятая квартира располагалась на первом этаже ничем не примечательного комплекса, стоящего на столь же заурядной улочке. Входная дверь в квартиру была приоткрыта, а окно выбито, поэтому вся вода из неё ушла, оставив после себя лишь мокрый пол да потёки на стенах. Следов пожара, который, по идее, должен был разразиться на самогонной фабрике, когда Ректор учинял здесь поджоги, не наблюдалось. Равно как и разгрома, что учинил бы превратившийся в механоида оживший ректификатор. В комнатах «святого» профессора царил обычный бардак, оставленный, судя по всему, при его поспешной эвакуации и усугубленный последующим наводнением.

Не просвети нас Свистунов, в какое легендарное место мы идём, я бы вовек не догадался, чем занимался хозяин этой жилплощади в свободное от работы время. Даже в кладовке, куда я первым делом из любопытства заглянул, не оказалось никаких перегонных кубов, реторт, змеевиков, спиртовок и ящиков со стеклянной тарой. Что ни говори, хорошо маскировался этот шельмец профессор, даром что начальство закрывало глаза на его хобби.

— Не там ищете, господин Хомяков, — заметил Зелёный Шприц, угадав, зачем я полез в кладовку. — Пускай нашего поильца не наказывали, наглеть до такой степени, чтобы гнать самогон в открытую, он не собирался. Так что, если слухи, какие до меня доходили, были верны, он прятал ректификатор в спальне.

Слухи не лгали. Искомый агрегат действительно оказался там. Он был сокрыт не слишком дотошно, но в то же время и не торчал на виду. «Генератор счастья» был аккуратно вмонтирован в тумбочку, что стояла под телевизионным панно и была заперта на ключ. Какая, однако, трогательная педантичность: бросить в спешке дверь квартиры нараспашку, но не забыть закрыть замок на футляре самогонного аппарата!

Запор был, правда, чисто символический. Чёрный Джордж разобрался с ним, даже не вспотев: просунул лезвие ножа между дверок тумбочки и, будто фомкой, выдавил одну из них наружу. Динара подсветила ему фонарём, закрытым синим светофильтром. Войдя в квартиру, оба они, а вслед за ними Мерлин и Свистунов отключили приборы ночного видения. Здесь, соблюдая осторожность, уже можно было пользоваться осветительными приборами.