Последний барьер

Вот только искренне ли ответил? Говоря начистоту, мысль о том, чтобы сунуть голову в петлю или пустить себе пулю в висок, в последние пару лет посещала меня всё реже и реже. Я был в полушаге от самоубийства, когда бившиеся над разгадкой моей болезни врачи развели в бессилии руками, когда я, возможно навсегда, распростился с семьей и когда выяснилось, что в Зоне мне также никто не поможет. Однако жизнь текла своим чередом, я свыкся со своей плачевной участью, и со временем этот «полушаг» заметно увеличился, а пропасть, в какую мне хотелось кинуться, отодвинулась далеко-далеко, почти на край горизонта. Вот почему сейчас, когда я вновь заикнулся о ней, в голосе моём уже не звучала прежняя мрачная уверенность. И хитрая гнида Умник тоже наверняка это почувствовал.

— Какое безрассудство: совершать суицид, когда на то нет решительно никаких оснований! — заметил он. Лёгкая издёвка в его голосе указывала на то, что Давид Эдуардович раскусил мою неискренность. — Ну разве можно счесть основанием для самоубийства банальную ошибку? А чем ещё, как не ошибкой, объясняется то, что вы принимаете за проклятие ниспосланный вам уникальный чудодейственный дар? Дар, от которого вы столько лет безуспешно пытаетесь избавиться с усердием, достойным куда лучшего применения.

— Кончай пудрить мне мозги, Умник! — Велеречивость чокнутого гения начинала выводить меня из себя. — Я задал конкретный вопрос: излечима моя болезнь или нет? Если тебе неизвестен ответ, значит, так прямо и скажи. И нечего тут рассусоливать о чудесных дарах и прочей белиберде!

— Вы не правы: на самом деле это отнюдь не пустые слова, — возразил Талерман, коего Мерлин по-прежнему вёл впереди в качестве живого щита. — Всё, чего я добиваюсь, это лишь хочу удержать вас от непоправимой ошибки. Ведь, утратив ваш великий дар и вновь став обычным человеком, вы будете сожалеть об этом гораздо сильнее. Особенно после того, когда однажды осознаете, чего вы достигли бы в жизни, останься вы Алмазным Мангустом, а не каким-то заурядным Геннадием Хомяковым.

— Да ответишь ты, в конце концов, на вопрос или нет?! — поддержал меня Пожарский и для пущей убедительности слегка встряхнул заложника за шиворот.

— Ладно, ладно, уговорили, — замахав руками, пошёл тот на попятную. — Желаете честный ответ — получите, ведь, в отличие от доктора Свистунова, он мне известен… Познав свойства «Лототрона», можно лишить господина Мангуста его феноменального дара. Однако есть иной, более практичный выход: можно попробовать развить этот дар, вывести его на новый качественный уровень и превратить господина Мангуста в сверхчеловека. Другое дело, на что он решит употребить свои новые таланты. Ведь растрачивать их впустую было бы ещё хуже, чем отказаться от них ради унылой, вялотекущей жизни бесталанного обывателя… Разрешите кое о чём у вас поинтересоваться, господин Мангуст? Когда вы сжимали и упаковывали в контейнер «Лототрон», с вами не происходило ничего необычного? Вы не пережили никаких подозрительно реалистичных галлюцинаций? Не переносились силой мысли на огромное расстояние? Не ощущали себя Господом Богом, способным повелевать пространством и временем?

— Вполне возможно, — уклончиво ответил я, стараясь не выказывать удивление насчёт невероятной прозорливости Умника. — И о чём должны были сказать мне все эти видения?…

Талерман тоже находился в Новосибирске, когда я и Свистунов похищали у «Светоча» вышеупомянутую ловушку. Но рядом с нами Давид Эдуардович в тот момент не присутствовал. И тем не менее ему было откуда-то известно о чудесах, происходивших со мной при контакте с «Лототроном». Умник не ведал всех подробностей того, что я тогда пережил, но не сомневался, что переживания эти накрепко отложились у меня в памяти. Поразительная осведомлённость, учитывая, что я никому о них не рассказывал.

Это и впрямь была чересчур детализированная галлюцинация. Правдоподобная настолько, что в тот момент у меня просто дух захватило. Пока моё тело находилось в заснеженном Новосибирске, мой разум мгновенно переместился на Мадейру, где сегодня проживали мои жена Лиза и дочь Аня. В ходе этого ментального вояжа я не только легко отыскал их на острове, но ещё и умудрился увидеть его в точности таким, каким рисовало мне остров моё воображение. И это не говоря уже о прочих странностях вроде ускорения мною времени и прохождения сквозь стены.

Одну лишь мечту не удалось мне тогда осуществить: пообщаться с женой и дочерью. Я провёл с ними в образе бесплотного духа всего несколько минут, и лишь Аня вроде бы мельком уловила моё незримое присутствие, принятое ею за сон… А потом всё прекратилось. Мой путешествующий по миру — реальному или воображаемому, я так и не понял — разум вернулся и снова воссоединился с моим бренным телом. После чего меня ожидало пренеприятное известие о том, что пока я витал в галлюцинациях, нас со Свистуновым окружили чистильщики и что «Лототрон» больше нам не принадлежит…

Впрочем, к пережитому мной чудесному путешествию на Мадейру последние подробности отношения уже не имели.