Последний барьер

— Ай, да забудь ты о своих товарищах! — отмахнулся Умник. — Нашёл о ком сокрушаться! Что вообще такое чувство товарищества для уникумов вроде нас с тобой? Так, ненужный балласт, который отягощает нам душу глупыми переживаниями, отвлекает от наших целей и мешает по-настоящему наслаждаться завоеванной нами свободой… Кстати, о свободе. Твой благородный спаситель — доктор Свистунов — отправился к праотцам, а я излечивать тебя, как видишь, совершенно не намерен. Твои планы пошли прахом, и теперь ты можешь с чистой совестью распрощаться со своей постылой жизнью так, как тебе хочется. Например, сделав десять шагов вперёд и спрыгнув с небоскрёба. Стопроцентно гарантированная смерть. Чем не вариант?

— Да пошёл ты! — огрызнулся я. После чего обдумал наскоро свою участь и пришёл к выводу, что оградить себя от усмешек Умника я могу лишь одним способом: позволить ему объяснить мне, зачем он затеял со мной эту идиотскую игру. — Давай, говори, чего тебе от меня нужно, и покончим с этой канителью.

— Я так и думал, что, грозясь суицидом, ты был со мной не вполне искренен, — заключил мой странный враг. — Вот тебе ещё одно доказательство моей неистребимой веры в вековечный людской прагматизм… Что ж, уважу твою просьбу и перейду к делу. Начну с не слишком приятного для тебя известия. Поскольку ты отказался от добровольного сотрудничества со мной, мне пришлось применить не вполне честный приём и завербовать тебя насильно. За что я — убеждённый противник любого насилия — приношу тебе свои глубочайшие извинения… Которые ты, разумеется, не примешь. Ну да ладно. Если говорить кратко и по существу, то дело в следующем. Твой мелкий энергетический симбионт вступил в контакт с гораздо более крупным представителем своего вида — «Кладезем». В результате по законам их родного гиперпространственного мира слабая особь превратилась в сателлита сильной. И теперь между ними есть постоянная связь, а также идёт обмен энергией и информацией.

— Час от часу не легче! — схватился я за голову, начиная осознавать весь масштаб постигшего меня фиаско.

— Да полноте переживать! В этом нет никакой трагедии, ручаюсь. Наоборот, для тебя это обернулось рядом ценных приобретений. Например, отныне ты полностью перестал нуждаться в собственных энергетических накопителях. И заодно избавился от необходимости подзаряжать их близ гиперпространственных тамбуров.

— Чего-чего? — не врубился я. — Каких таких накопителях?

— Тех самых, из-за которых половина Зоны жаждет отрезать тебе голову. Или у тебя есть собственная версия, куда могли подеваться твои алмазы?

— Что значит — куда они подевались?…

Я схватился за левую половину лица, где вот уже без малого семь лет торчал в глазу окаменелый углеродный сгусток… и ошарашенно попятился, поскольку не обнаружил под рукой его привычную твёрдость. На месте алмаза весом в пятьсот карат находился лишь грубый шрам да неглубокая впадина; видимо, будучи придавленными аномальным новообразованием, оба века срослись и закрыли собой пустую глазницу, сделав её не столь зияющей. То-то, очутившись на «Клешне», я почувствовал в том месте странную пустоту! Однако я решил, что это ощущение вызвал поднебесный холод, от которого моё лицо едва не покрылось льдом. А на самом-то деле вон оно что!

Ни хрена себе фокусы!

Поспешно ухватив себя за шею — там, где у меня торчал второй из семи драгоценных камней, — я убедился, что он тоже отсутствует, оставив мне на память крупный рубец.

Скидывать с себя одежду и осматривать прочие разбросанные у меня по телу алмазы я уже не стал. Дабы удостовериться, что они также исчезли, мне хватило поверхностного ощупывания груди, живота и ног. После чего я был вынужден присесть, поскольку голова моя закружилась, а в теле появилась предательская слабость. А тут ещё эти порывы ветра, только и ждущие, как бы застать меня врасплох и снова сбить с ног…

Я был полностью раздавлен и опустошён, когда, по идее, мне следовало бы прыгать и вопить от радости. Увы, не прыгалось и не вопилось. Да и радостью это назвать тоже не получалось. Почему — сами знаете.

— Но ты же сказал, что не намерен избавлять меня от моего проклятия, — растерянно промямлил я, продолжая недоверчиво трогать то лицо, то шею. — И как тогда ты всё это объяснишь?

— Ты меня невнимательно слушаешь! — заметил с укоризной Талерман. — Впрочем, я не в обиде, поскольку отлично тебя сейчас понимаю. И в какой-то мере даже разделяю твои эмоции… За пропавшие накопители энергии благодари не меня, а «Кладезь». Теперь они тебе за ненадобностью, вот он и убрал эти совершенно лишние ныне рудименты. Однако это вовсе не означает, что вместе с алмазами исчез и твой симбионт. Нет, Мангуст, не надейся: он остался на своём месте. И не только остался, а переродился и окреп. Вышел, так сказать, на новый виток своего развития.

— И в чём же конкретно это выразилось? — полюбопытствовал я, недоверчиво осматривая свои руки.