Последний барьер. Путешествие Суфия

Я уставился на старика, понимая, что я, наконец, нашел — а, вернее, был найден — настоящим Дервишем! «Дервиш», — повторил он в третий раз и продолжил свою быструю речь по-турецки. Единственным знакомым звуком в этом потоке слов было «Мевлана». Каждый раз, когда он произносил его, он останавливался и смотрел на меня вопросительно. Я кивал и понимающе улыбался, хотя смысл его слов был выше моего понимания. Затем он взял мою руку и поцеловал ее. Придвинувшись ко мне поближе на каменном сиденье, он взял мою правую руку своей левой рукой и начал петь, его туловище раскачивалось взад и вперед, а голова ритмически двигалась из стороны в сторону. «Ху-Аллах», — пел он. Странно, но его голос был одновременно тонким и резонирующим, как будто звук проходил через него с большого расстояния. Он остановился и посмотрел на меня в ожидании: «Ху», — сказал он, положив свою правую руку мне на сердце. «Аллах», — он поднял свою руку к моему правому плечу. Как-то неуверенно я начал петь вместе с ним.

«Ху-Аллах, Ху-Аллах». Мое тело отвечало ритму, и, казалось, что каждый слог получал свое существование от самого себя, как будто звук и я были единым целым, каналом для выхода некой большей силы. Я чувствовал, что «Ху» находится высоко в моем горле, подобно кусочку океана, заключенному в морской раковине; «Аллах» вибрировал в моем сердце, глубоко и мощно. Я слышал и чувствовал звуки, но они выходили без всякого усилия, как будто я попал в измерение, которое существовало вечно, и позволил ему некоторое время течь сквозь меня.

Радость, которую я сначала испытал от этой неожиданной встречи, дала дорогу глубокой внутренней любви и убежденности, что все-таки существует нечто помимо разума; существует Господь; существует настоящий источник всей жизни. Мой страх ушел, оставив вместо себя полную уверенность в настоящем моменте и в этом старике, сидящем около меня.

Он изменил свою песню, оставив только слово «Аллах» и, произнося имя Господа с такой страстью, которая почти столкнула меня с каменного сидения. Воздух внутри меня теперь спрессовывался в солнечном сплетении, а затем он поднимался в сердце, вырываясь из моего сердца наружу на втором слоге этого слова. Этот феноменальный мир, мое тело, амфитеатр и берег, даже мое прошлое, все исчезло, поглощенное этим Именем. Больше не было будущего, было только это мгновение.

Пот катился по моему телу, и мы оба дрожали. Я был унесен в мир света и звука, в котором исчезла вся боль, все сомнения, и страдания, и страх. Неожиданно я почувствовал, как он сжимает мою руку, и понял, что он перестал петь, а я слышал только собственный голос. Я пытался открыть глаза, но не мог. Я услышал его долгий призыв, мягкий как ветер. Он отпустил мою руку и сзади потер мне шею. Когда я открыл глаза, он сидел прямо передо мной. Через него проливалось столько любви, что я едва мог взглянуть на него. Произнеся еще раз «Ху», он наклонился и лбом коснулся земли, показывая, что я должен сделать то же самое. Затем он взял обе мои руки и поцеловал их, а потом поднял и поднес их к своему лбу таким же образом, как это сделал Шейх в Стамбуле. Минуту мы сидели в молчании, потом он поднялся и наклонился, чтобы помочь мне. «Нет, нет», — протестовал я, но он твердо взял меня за руку, отряхнул от пыли мою одежду и повел меня по ступенькам вниз к берегу. Затем он низко поклонился мне и, попрощавшись, повернулся и пошел по берегу. Я повернулся и отправился в противоположном направлении, чтобы отыскать Хамида.

Солнце уже садилось, когда я вернулся в дом. Вопросы, которые я хотел задать Хамиду вечером, улетучились из моей головы. Вместо этого, войдя в дом, я обнаружил, что вообще ничего не могу произнести. Хамид посмотрел на меня испытующе и подал мне кофе: «Ты спал?» — спросил он. Я покачал головой и попытался объяснить, что произошло этим вечером, но никак не мог найти слов, и мне ничего не оставалось, кроме как улыбаться и пить кофе. Никто никуда не спешил, и мы довольно долго сидели молча. Наконец, я смог объяснить, что я испытал. Хамид слушал внимательно, иногда задавая вопросы об определенных деталях этого вечера. Когда я закончил, он спросил: — Ты знаешь, что все это значит?

— Немного, — ответил я. — Я знаю, что «Аллах» означает Господь, а «Ху» означает Он. Я слышал, что «Ху» — это первый звук, появившийся во вселенной. Но когда я спрашивал тебя об этом в Лондоне, ты не говорил вообще ничего.

— Тогда еще не пришло время, но теперь, когда ты получил такой подарок, мы немного поговорим об этом. Сегодня ты можешь задавать любые вопросы».